Антология осетинской прозы

Домой женщины вернулись на закате с набитыми черемшой мешками. У Фари не хватило сил на пироги, она упала и засунула как убитая, старая бурка показалась ей мягче перины. На рассвете она еле поднялась. Долго стояла над спящим Додтаном, пока решилась прервать его сон. Парнишка блаженно разметался. Так не хотелось его будить!

На базаре соседки уже торговали черемшой. Весь воздух, казалось, был пропитан ее острым запахом. Додтан сбросил мешок на землю и без сил повалился на него.

— Смотри, помнешь черемшу!

— Кому надо, тот и такую купит! — мальчик нехотя поднялся! — У меня уже сил нет.

— Сейчас отдохнешь, мой маленький! — Фари облюбовала место, положила на прилавок мешок. — Вот здесь устроимся, тут нам будет хорошо, кажется, удачное место выбрали.

Додтан в изнеможении облокотился на дощатую перегородку. Фари стала раскладывать черемшу пучками из своего мешка и Додтана. Люди проходили мимо, взгляд их скользил безразлично.

— Черемша! Покупайте черемшу! — крикнула Фари, голос ее растаял в базарном гуле. — Неужели труды наши пропадут даром? — Фари жалобно взглянула на сына.

— Давай я покричу? — Мать кивнула. — Черемша! Превосходная черемша! Покупайте черемшу! Нигде вы не найдете такой черемши! — Додтан даже покраснел от напряжения.

К прилавку подошла молодая женщина, окинула взглядом разложенные пучки.

— Свежая черемша! Покупайте! — Фари во все глаза глядела на женщину, будто хотела заворожить ее. Женщина медленно перебирала пучки, три отложила в сторону. Слава богу, есть почин! Пусть это будет первая покупательница из тысячи! Лицо Додтана просветлело.

— Эх, продать бы всю черемшу! Сколько денег бы мы принесли домой!

— Ты давай смотри в оба, на базаре полно карманников, можем совсем без денег вернуться, — недовольно проворчала она, боясь спугнуть удачу.

К обеду продали большой мешок. Фари вытрусила его. Додтан, разомлевший от жары, постелил его и прилег.

— Смотри не усни!

— Не бойся, я приглядываю, — Додтан зевнул.

Устала и Фари, ноги так и подкашивались, клонило в сон. Если уж она едва сдерживается, то каково бедняжке Додтану! Он уже уснул, опустив голову на колени. Фуражка лежит возле ног, а в фуражке — монета. Боже, его приняли за нищего. Фари наклонилась, растолкала Додтана.

— Не продала еще? — голос мальчика звучал недовольно.

— Пока нет.

В это время из толпы выскочил оборванный мальчишка и, схватив четыре пучка черемши, бросился прочь.

— Стой! — кинулась Фари вдогонку. — Стой! Я тебя и на том свете достану!

Фари бежала, не разбирая дороги, но вора она все-таки схватила за шиворот. Он был года на три-четыре старше Додтана.

— Ну, негодяй, теперь не уйдешь, — кричала Фари. — Отдавай черемшу, ворюга! — она схватила парнишку за волосы.

— Пусти! Больно! — завопил тот. Ему удалось вырваться, но кто-то из базарных доброхотов тут же подставил подножку, и он упал в грязь. Вокруг мгновенно сгрудилась толпа. Фари подняла с земли спасенные пучки — мятые, грязные — это уже не товар. Люди вокруг гудели:

— Так ему и надо!

— Молодой совсем — а туда же, воровать!

— А что ему делать? Парень — сирота. Оголодал совсем.

«Сирота….» Сердце Фари сжалось, словно со стороны увидела она происходящее. Мальчонка медленно поднялся с земли. По замазанному грязью лицу текли слезы. «Прости его, всевышний… и меня тоже», Фари махнула рукой и сунула безжизненные пучки в его дырявый карман. Увидев, что его больше не преследуют, воришка выскользнул из круга и затерялся. Фари, подавленная, вернулась на свое место.

— Что с тобой, мама? — спросил встревоженный Додтан.

Она ничего не ответила, только крепко прижала к себе сына. Потом принялась собирать в мешок оставшуюся черемшу.

— Наторговались. Идем домой, — бросила Фари сердито…

Мелькают столбы вдоль дороги. Бегут-бегут воспоминания. Мчится поезд…

Далеко они уехали от родного дома. Выехали в полдень, а теперь солнце уже клонится к земле. Первый раз в жизни на старости лет собралась Фари в дальнюю дорогу. Хорошо еще, что Тасо, муж ее младшей сестры, помог — проводил старуху, усадил на место, все ей рассказал. А иначе попробуй разберись в этой толчее.

Как хитро придумана всякая вещь в вагоне! Все рассчитано, чтобы напихать побольше людей, и они не мешают друг другу! Сколько народу поместилось в поезде! Наверное, целое село. А сколько встречных поездов промелькнуло мимо!

В вагоне и свет горит, и радио можно слушать. До чего же люди хитры! Верно говорят — если надо, и курицу оседлают. Но чего раньше совсем не понимала Фари — так это то… как люди справляются в поезде со всеми простыми человеческими надобностями? Ей думалось, что время от времени поезда останавливаются в укромных местечках. Хорошо, что Тасо все ей объяснил. Тасо человек ученый, в школе восемь лет просидел, ученые люди все на свете знают…