Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР (1950-е — 1980-е). Том 1. Книга 1.

…А так как мне бумаги не хватило,
Я на твоем пишу черновике.
И вот чужое слово проступает
И, как снежинка на моей руке,
Доверчиво и без упрека тает.
И темные ресницы Антиноя
Вдруг поднялись, и там зеленый дым,
И ветерком повеяло родным, —
Не море ли? — нет, это только хвоя
Могильная, и в накипаньи пен
Все ближе, ближе… «Marche fun e bre»…
Шопен…

Вступление

Из года сорокового
   Как с башни на все гляжу.
    Как будто прощаюсь снова
      С тем, с чем давно простилась,
      Как будто перекрестилась
          И под темные своды схожу.

1941. Август (воздушная тревога)

Осажденный Ленинград

I

In my hot youth — when George the Third was King

Don Juan

Я зажгла заветные свечи
И вдвоем с ко мне не пришедшим
Сорок первый встречаю год.
Но… Господняя сила с нами!
В хрустале утонуло пламя,
«И вино, как отрава, жжет».

   Это всплески жуткой беседы,

   Когда все воскресают бреды,
   А часы все еще не бьют.
   Нету меры моей тревоге,
   Я, как тень, стою на пороге,
   Стерегу последний уют.

И я слышу звонок протяжный,

И я чувствую холод влажный,
Каменею, стыну, горю…
И, как будто припомнив что-то,
Повернувшись вполоборота,
Тихим голосом говорю:

   Вы ошиблись: Венеция дожей —

   Это рядом, но маски в прихожей
   И плащи, и жезлы, и венцы
   Вам сегодня придется оставить,
   Вас я вздумала нынче прославить,
   Новогодние сорванцы.

Этот Фаустом, тот Дон Жуаном,

А какой-то еще с тимпаном
Козлоногую приволок.
И для них расступились стены,
Вдалеке завыли сирены,
И, как купол, вспух потолок.

   Ясно все: не ко мне, так к кому же!

   Не для них здесь готовился ужин
   И не их собирались простить.
   Хром последний, кашляет сухо…
   Я надеюсь, нечистого духа
   Вы не смели сюда ввести.

Я забыла ваши уроки,

Краснобаи и лжепророки
Но меня не забыли вы!
Как в прошедшем грядущее зреет,
Так в грядущем прошлое тлеет —
Страшный праздник мертвой листвы.

* * *