Антология самиздата. Неподцензурная литература в СССР (1950-е - 1980-е). Том 3. После 1973 года

Где жить человеку, куда ему подыматься или опускаться, какими стенами он должен огородиться от внешнего мира — чтоб запомнить все, что проходит через него самого? И что именно надо запоминать?

Или это удобно, когда прожитые годы не оставляют никакого следа?

А зачем?

Вот сейчас я занимаюсь типичным интеллигентским самокопанием, выдрючиванием. Наверно, хочу прослыть оригиналом. Может, мне зарплату за это прибавят? Фигу с маслом. Тогда к чему сложности? Наука и техника достигли невиданного прогресса и облегчили жизнь. Пришел с работы — включи телевизор. КВН, Тринадцать стульев, Голубой огонек, Кинопанорама, На полях страны, Спорт — всё тут, бесплатно, в комнате — смотри, отдыхай. И не надо забивать голову ненужными мыслями.

Чем я хуже других? Что я, рыжий?

Бегу.

Включаю.

Ура, футбол!

На поле команды вышли, по-моему, с одним желанием: как можно скорее и без происшествий разделаться с этой календарной встречей, которая уже никак не влияла на распределение мест.

Защитники двигались неторопливо, больше стояли и не упускали возможности даже с центра поля отдать мяч своему вратарю. Полузащитники разыгрывали какие-то древние комбинации, чаще всего пасуя друг другу по системе треугольника, и только когда становилось совсем неприлично дольше держать мяч, мощным ударом посылали его в аут. Форварды, если и били по воротам, то с таким расчетом, чтобы мяч шел на три метра левее левой штанги и на пять метров правее правой. Когда же случайно мяч срезался с ноги, то обязательно летел прямо в руки зевающего вратаря.

Телекомментатор засыпал, просыпался и изредка уныло подбадривал зрителей, — дескать, вспышка еще будет, и, дескать, это техническая новинка тренеров. Действительно, оживление в игре наступило, но вряд ли оно было запланировано заранее. Просто один футболист нечаянно ударил другого по ноге, и тот, разъяренный, с минуту гонялся за ним, стараясь съездить обидчика по шее.

В начале второго тайма форварды демонстрировали разученные на многочасовых тренировках приемы: отыгрыш мяча пяткой, отыгрыш щечкой, отыгрыш подъемом. Но одному из нападающих кто-то из партнеров (явно сводя с ним личные счеты) отыграл мяч так коварно, что футболисту ничего не оставалось делать, как двинуться вперед. Однако двигаться вперед ему решительно не хотелось. Он прошел, тупо волоча мяч, сначала на левый край, потом на правый, потом вернулся в центр. Никто из партнеров не открывался, а противник лениво наблюдал за этими перемещениями. Тогда нападающий резко пошел на обострение, но, сблизившись с защитником, тут же упал. Защитник тоже с готовностью лег на травку. Пока суетились врачи и судьи, оба игрока порассуждали о погоде и договорились, как вместе провести сегодняшний вечер. К концу матча у нескольких игроков не выдержали нервы, и они стали рваться к воротам. Их умело сбивали защитники. Пару раз можно было смело назначать одиннадцатиметровый штрафной удар. Но судья уже ни на что не реагировал. Он нетерпеливо следил за стрелкой секундомера и дал финальный свисток на полминуты раньше положенного срока.

За всем этим с трибун стадиона наблюдало сорок тысяч внешне вполне нормальных людей и еще двадцать миллионов телезрителей.

Не велика печаль: нарвался на скучный матч. Была бы кубковая встреча… А в Бразилии, говорят, после поражения сборной свергли правительство.

Скоро во всех семьях воцарится мир и покой: каждый вечер — сплошное фигурное катание.

На одном из заседаний клуба «Интеграл» в Академгородке (там выступали по принципу «кто кого переострит») Вадик заявил:

— Из всех искусств для нас важнейшим является телевизор. Доказательства? Пожалуйста! Если наши хоккеисты выиграют первенство мира — вот увидите, — все забудут про неурожайный год!

Человек, который после работы стоит полчаса в очереди за помидорами (и они кончаются перед ним), потом полчаса за полуфабрикатами (и они тоже исчезают перед самым его носом), потом десять минут в очереди за яблоками (впереди стоящий пенсионер — «атлет труда», как он сам себя называет — берет 200 грамм изюма, 200 грамм урюка, 200 грамм сухофруктов, 300 грамм кураги, 150 грамм чернослива), и вот, наконец, он лицом к лицу с продавщицей, а она возвращает ему чек, потому что чек пробит в другой отдел

(— О чем же кассирша думала? — А я почем знаю? — Что же делать с чеком? — Подпишите у заведующей. — Где заведующая? — Вышла! — Когда придет? — Гражданин, вы мне мешаете! — Сколько времени ее ждать? — Я над ней не начальница!)

— так вот, я со всей ответственностью утверждаю, что этот человек — социально опасен: он может запросто броситься на публику и начать кусаться.

Ученый говорил: