Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 15. Лев Новоженов

Но и в жару продолжают сниматься фильмы, потому что жара когда-нибудь спадет, — и людям захочется в кино, и не будет им никакого дела до того, что у режиссера буквально плавились мозги, оператор был на грани солнечного удара, а у актрисы поплыл грим…

Ледовое побоище в «Александре Невском» Эйзенштейна снималось в июле, кажется, на Чистых прудах, когда смотришь — мороз по коже подирает.

Пивка бы холодненького!

В 2000 году каждый советский человек будет пить пиво — чем не лозунг в жару?

Советскому человеку, как буриданову ослу охапка сена, нужна какая-нибудь приманка: то ли коммунизм, то ли квартира, то ли рыночная экономика, иначе он упрется и не стронется с места.

А ребята — увы, уже не моего года рождения — поехали в Серебряный Бор купаться… Ах, Серебряный Бор, Татарово, пляж № 3, волейбол, сливочный пломбир, девушки: бывает, что до двадцати телефонов за день записываешь, телефонов, которыми так никогда и не воспользуешься, бесполезных и красивых, как древнегреческий язык…

Жарко! Впадаешь в маразм, словно Волга в Каспийское море…

Но и лето когда-нибудь кончается, вон уже на исходе июнь, и опять еще ничего не сделано для бессмертия…

Впрочем, и в бессмертии хорошего мало, состояние, наверное, вроде бессонницы, в этом смысле богу не позавидуешь…

«Бог, а бог, нельзя ли чуть поубавить градусов?»

«Нельзя!» — отвечает бог.

«Терпи, — говорит он, — все терпят: и часовые у Мавзолея, и служащие «Макдоналдса», и без пяти минут миллионер, вышедший на финишную прямую своего первого миллиона, и транзитный пассажир, прикорнувший на вчерашней «Рабочей трибуне» на кафеле Ярославского, Казанского и Ленинградского, и танкист в душном танке, все…»

Терплю. И пусть нам общим памятником будет тройной биг-мак.

Иначе будет поздно

Спасибо родной цензуре: если б она не давила в свое время, не запрещала, не чикала без устали ножницами, сегодня б просто нечего было читать, мужики!

Представляю, что бы сейчас печатали толстые журналы! Черт-те что печатали бы. Да и тонкие, как пить дать, сосали бы лапу.

А так — и тебе Платонов, и тебе Лимонов, а хочешь — Ницше, Бердяев, Розанов. Вишневский… сколько их!

А все она, она, цензура матушка, голубушка… Ведь надо же, озаботилась, чем нам сегодня мозги свои растренированные, незагруженные занять, дала пищи уму и сердцу. Некоторые даже свихнулись с непривычки.

Ну, за предстоящие десять лет я не беспокоюсь, на десятилетие, может, и хватит. А дальше, дальше-то что? Ведь все можно, все разрешено! «В стол» никто не пишет. Только подумал — уже напечатано. В ход пошли записные книжки, замыслы, письма и телефонные звонки. Скоро начнут публиковать квитанции из прачечных. Хоть бы один фильм положили бы на полку, хоть бы одну книгу запретили, подумали бы о будущем. Разбаловали художника, творца, инженера человеческих душ… Ходят, маются… А нет бы сейчас пару-тройку посадить во имя грядущих произведений, потому как ничто так не стимулирует талант, как бодрящий таежный воздух. Не кажется ли вам, что уже настала пора?

Боже ты мой, это до чего надо было дойти, что скоро школьникам начнут ставить двойки за невыученный отрывок из Набокова!..

На «Сладкую жизнь» Фелини зрителя надо силком заманивать.

А давно ли мы по десятому разу смотрели «Семнадцать мгновений» и приговаривали: «Еще давай!»

Рок-музыка, некогда представляемая анафеме со всех государственных амвонов, стала дежурным блюдом на ЦТ, и под нее старушки преспокойно носки вяжут и никто за сердце не хватается.

Эротика… Кого удивишь сейчас эротикой?!

Тайны потустороннего, экстрасенсорные контакты, мистическое восприятие, жизнь после жизни, барабашка — спрос катастрофически падает.

В общем, надо что-то делать, друзья!

Значит, так, завтра, в крайнем случае послезавтра, иначе будет поздно, все запрещаем. Авангардизм, модернизм — ни под каким видом. Андерграунд — поганой метлой, Шнитке. Эдисона Денисова, группу «Аквариум» — к ногтю, пока они свой талант окончательно не загубили.

Из писателей отобрать самых достойных — и на Колыму, немедленно, пусть обдумывают будущие романы.

Художников — опять в подвалы, причем чем сырее, тем лучше. Есть же у нас еще, черт возьми, подвалы!

За анекдот — и слушателей, и рассказчика хватать и в кутузку! Сразу много новых анекдотов появится, а то их что-то совсем не стало.

И — верьте слову — культурная жизнь начнет оживать мало-помалу. Самиздат начнет расцветать. На кухнях начнем собираться, чаи распивать, разговаривать, спрашивать друг друга: а это вы читали, а это смотрели? Художники вовсю рисуют, писатели в лагерях замыслы обдумывают…

Надо, братцы, и о потомках побеспокоиться, а то что же это — только себе и себе.

Еще один способ накормить народ

Правительство существует, чтобы народу было кого ругать. Причем ходить за поводами далеко не нужно. Стоит споткнуться о камень, чтобы от правительства мокрого места не осталось. Разбросали камни, так что нормальному человеку пройти нельзя. Ну, и правительство!