Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин

СТАРИК (в зал). Вот и проверил. (Забегает перед Летописцем.) Похоронить меня где думаете?

ЛЕТОПИСЕЦ. У дороги где-нибудь. (Отворачивается.) Старик скисает, бесцельно вертит в руках посох, с последней надеждой размахивается им над головой Летописца… передумывает, размахивается, бьет его по заду.

ЛЕТОПИСЕЦ (хватается за зад, кричит). Ты что делаешь, паразит?! Совсем тронулся?!

Старик блаженно улыбается, раскрывает руки для объятий.

Да я тебя за такие шутки в самом деле в гроб вгоню! Я не посмотрю, кто ты!

Старик обнимает его.

Пусти! Задушишь!

СТАРИК. А я уже подумал, что в самом деле умер, почти поверил. Ты меня спас, Летописец. Век тебе этого не забуду! Спасибо. (Целует Летописца.) Я еще на площади начал сомневаться. В туалет захотел, а как всегда нету рядом. Ну, — думаю, — а что? От меня же один дух остался, все равно никто ничего не заметит. (Потирает синяк на лбу.) Если бы не милиция, не знаю, что бы со мной сделали. Значит, я все-таки не умер! Значит, это они проверяли, не решил ли я жить только для себя.

ЛЕТОПИСЕЦ. Кто проверял?

СТАРИК. Лекарь со Стражем. Замечательные люди! Хрустально чистые. Правофланговые.

Летописец пожимает плечами.

Щас найду их, поклонюсь в ноги, скажу: «Ребята, спасибо, что спасли от позора!» Ведь эта зараза, — для себя-то пожить, — она сразу в кровь проникает. В глаза людям смотреть стало стыдно. Как будто кто-то сейчас подойдет, спросит: «Что ты тут делаешь на моей Родине?» Захочешь сказать: «Это и моя Родина», а как будто не имеешь права. Потому, что ничего для нее не сделал, только для себя. Это счастливый случай, что я выкарабкался и все прошло без последствий. В смысле не передалось никому. Ведь это может пойти и пойти без края — беды не оберешься… Сваху не видел?

ЛЕТОПИСЕЦ. Нет.

СТАРИК. Думаю жениться на ней. Одобряешь?

Летописец пожимает плечами.

Спасибо. Пойду я. (Уходит.)

Летописец, подумав, идет за ним следом.

С противоположной стороны появляются Лекарь и Страж.

СТРАЖ. Вот тут и задумаешься.

ЛЕКАРЬ. Тут и задумаешься.

Оба останавливаются, стоят задумавшись.

СТРАЖ. А что статистика говорит, много уже у нас народа норовит пожить для себя?

ЛЕКАРЬ. Мне иной раз кажется, что все! кроме нас.

СТРАЖ. Чтобы все не может быть. Почва-то у нас чистая.

ЛЕКАРЬ. Да это понятно. Но все-таки не все выдерживают. Сейчас вот тоже весна, соловьи. Нужно следить, чтобы их разврат не повлиял на нашу любовь.

Страж согласно кивает.

(Официально.) Нам поручается следить за нравственностью в ночной роще.

Страж вытягивается.

Если хоть кто-то хоть как-то попытается хоть чем-то хоть что-то… Запомните, любовь — это… Нет, зайдем с другой стороны, там попроще будет. Разврат — это… (Строго.) Запомните, у нас разврата нет.

СТРАЖ (щелкает каблуками). Есть!

ЛЕКАРЬ. Считайте, что нету.

СТРАЖ (щелкает каблуками). Есть!

ЛЕКАРЬ. Да это понятно. Но в общем и целом считайте, что его у нас нету.

СТРАЖ (щелкает каблуками). Есть

ЛЕКАРЬ. А нужно, чтобы не было! Отличать умеете?

Страж мнется на месте.

Что естественно, то любовь, что противоестественно, то разврат. Разврат пресекать! В случае сопротивления стрелять. Все затаились, работаем. Главное — не заснуть.

Оба уходят в глубь сцены. Страж опирается на алебарду, дремлет.

Лекарь опирается на Стража и тоже дремлет. Слева выходят три девушки, справа — три брата.

ТРЕТИЙ СЫН. О батюшке помните. Если сейчас женимся, ему помирать придется.

Братья и девушки идут навстречу друг другу.

Второй сын и Вторая девушка уходят за левую кулису. Третий сын и Третья девушка — за правую.

ПЕРВЫЙ СЫН (подходит к Первой девушке). Чего на ушко скажу. (Обнимает за талию, долго о чем-то шепчет.)

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Что вы все про завод-то?

ПЕРВЫЙ СЫН. А про что еще?

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Про чувства что-нибудь сказали бы.

ПЕРВЫЙ СЫН. Закрою глаза — вы, открою — опять вы.

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Обманываете небось.

ПЕРВЫЙ СЫН. Гляжу на вас и все во мне замирает.

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. А руки?

ПЕРВЫЙ СЫН. Руки тоже не слушаются, что хотят, то и делают. (Целует девушку.)

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Ничего себе! Да вас ничего не слушается.

ПЕРВЫЙ СЫН. Все органы сума посходили. (Обнимает девушку.)

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Ой, я сейчас закричу.

СТРАЖ. Тихо. Целуются. Это естественно, значит, любовь. (Снова впадает в дрему.)

Первая девушка и Первый сын уходят за кулисы. На сцене появляются Второй сын и Вторая девушка.

ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Вы так интересно про чувства рассказываете!

Второй сын польщен.

(С легкой досадой.)Все рассказываете и рассказываете.

Второй сын хочет обнять ее за талию, не решается, растерянно смотрит в зал, беспомощно разводит руками.

ВТОРОЙ СЫН. Что?.. А как надо?.. (Намеревается снять пиджак.) Холодно стало.

ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Сегодня по радио передавали: старожилы такого тепла не упомнят двести лет.

ВТОРОЙ СЫН (растерянно смотрит в зал, беспомощно разводит руками, тихо). Что?.. А как?.. Свое гнуть?.. (Снимает пиджак.) Холодно.

ВТОРАЯ ДЕВУШКА (слабо). Да нет же.

ВТОРОЙ СЫН (строго). Холодно, вам говорят! (Накидывает пиджак на плечи девушки, «забывает» убрать руки.)

ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Ой, правда, холодно было.

Второй сын что-то шепчет ей на ухо. Девушка смеется.