Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин

За мое предложение выступает еще целый ряд соображений. Ведь вы смотрите, что получается. Те, кто сейчас занят на борьбе с хищениями, они же начнут наконец работать. Это сколько сразу освободится рук! Какую мы получим сразу прибыль! Я даже не умею назвать число, здесь нужны специалисты с калькуляторами.

А если еще все у нас начнут воровать не по-дикому, вручную — азиатщина наша?! У нас же, вы не поверите, до сих пор еще растаскивают все по блату, по знакомству — азиатщина наша, будь она трижды неладна.

На Западе давно уже ворует лазер и всякие гены с искусственным сердцем, а мы все по блату, все вручную! Мы по воровству сильно отстаем, товарищ Председатель. Извините за резкую правду, говорю, что думаю.

И вот теперь вы представьте себе на секунду такую картину. Иванов год уже как не пьет, но начал воровать с помощью элетроники. Сколько у него теперь свободного времени на основную работу?! Сколько он принесет всем нам пользы? Куда мы денем прибыль? Я не знаю. Тут нужны специалисты, им думать и думать.

Теперь — он же свое ворует, что сам смастерил. Он же себе сделает лучше, чем на экспорт. А это чистое золото!

А тут Сидоров поднялся с постели, видит такое дело кругом, он не то что лазер приспособит, он откроет новые законы природы! Они есть у нас! Не было в них нужды, но теперь разрешили воровать, и он их откроет! От этого произойдет рост промышленности, расцвет культуры. Культура даст скачок сознательности, и воровство у нас прекратится навсегда — мы резко уйдем вперед.

Вот вкратце все.

Должен предупредить вас, товарищ Председатель, что наша с вами идея привьется не сразу, она может встретить протест косных умов. Но вы, конечно, читали про Джордана Бруно и нашего Константина Циолковского, обогнавших свое время. Их пример заставляет дерзать, смотреть в будущее.

До скорого свидания, дорогой товарищ Председатель. Чтобы вы не поняли меня превратно, хочу сообщить: для себя лично ничего не прощу и вообще пишу вам, можно сказать, из будущего, где нахожусь в четвертый раз.

Постскриптум. Если проект в целом понравится, то детали я мог бы доработать на свободе.

Постпостскриптум. Если в целом не понравится, то мог бы и в целом доработать на свободе.

Живите для души

(история в письмах)

Письмо первое

«Николай, бродяга, здравствуй!

Что же ты, непутевый сын, ничего не напишешь о себе? Небось замотался, еле языком ворочаешь? А говорил я тебе: «Не ходи в геологи, проклянешь все». Еще сдуру напросился на Север. Черт тебя знает, о чем ты думаешь! Мать вот подсказывает: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей». У нас и у дядей твоих чего только нету, а все благодаря им. Теперь решили жить для души, тебе рано пока об этом думать, обставься сначала.

Привет от наших, вот они все тут сидят: мать, дядя Сергей и дядя Петр.

Постскриптум. Дядя Петр завел знакомство в книжном магазине, теперь мы все с подпиской — читай не хочу».

Письмо второе

«Николай, здравствуй!

У нас горе. Дядя Петр прочитал Толстого, Тургенева, Чехова и пошел сознался в хищениях. Дали ему три года с конфискацией имущества. Теперь он будет к тебе поближе. В остальном без изменений. Для души решили больше не жить, здоровье уже не то. Хотим выехать на природу, прийти в себя. Мать велит передать: «Если женился, то поцелуй жену».

Письмо третье

«Коля, здравствуй, сынок!

Дядя Сережа был в заповедном лесу на озере, вернулся с курорта — кровь с молоком. Очень понравилось, говорит: местность красивая, особенно закаты. Вечером сядешь у костра — тишина, рядом озеро дышит, и кажется, будто кто-то смотрит на тебя из леса, к себе манит. Рассказывал часов до шести утра, в половине седьмого пошел сознался в махинациях. Дали пять лет с конфискацией имущества. Теперь он будет к т. е. поближе. Остались мы с матерью одни. Хочется пожить для души, но как-то боязно. А так все хорошо, всего полно.

Пиши, не забывай нас.

Постскриптум. Мать последнее время недосыпает, сторожит меня»

Письмо четвертое

«Коля, сынок дорогой, здравствуй!

Какие у тебя новости? Что ищешь сейчас в недрах земли? Хорошую ты себе выбрал профессию! Я до слез рад, Коля, что у тебя ни кола ни двора! Живи для души! Горжусь тобой, сынок, так и знай!

Привет от наших. Вот мы все тут сидим: дядя Петр, Сергей и я, твой отец».

Нас всех учили

Еще Александр Сергеевич говорил:

— Нас всех учили понемногу, чему-нибудь и как-нибудь.

Как сейчас учат, даже Пушкину не снилось. Ничего же на практике не совпадает с теорией.

Я вот — инженером, сто сорок получаю. Товарищ мой — за одной партой сидели, у него до десятого класса нелады были с таблицей умножения — он тоже сто сорок получает, но он в комиссионном работает «Фарфор — хрусталь».

У меня — велосипед, у него — «Вольво».

У него — дача с бассейном, у меня — кухня с балконом.

Я каждый месяц откладываю три рубля, он — семьсот.

Я знаю, что голь на выдумки хитра, сам однажды из ста сорока выкроил десять рублей… перешел дорогу в неположенном месте. Десять, но не семьсот же из ста сорока?!