Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин

Вот сегодня сто дней, как установили голландские аппараты. Я прямо скажу, мы думали, что удастся освоить их… Был у нас такой расчет. И так пробовали, и эдак, и знаете, убедились — ничего не получается.

Но мы же ж с вами не такие люди, чтобы отступить перед трудностями! Правильно?.. Сейчас мы обогатились опытом, мы знаем уже, что там четыре кнопки: «за», «против», «воздержался»… Ну, три-четыре, не больше.

Мы сейчас вот как сделаем. Кто «за», тот поднимает мандат доверия, а кто «против», тот нажимает кнопку «против».

Голосуем. Товарищи, которые в очереди к микрофону, он выключен. Вы не знали?.. Я вижу, вы выступаете, а здесь не слышно. Скажите, чтобы за вами никто не занимал больше, там уже кто-то с авоськой пристроился. Вы насчет суточных?.. Насчет мяса?

Товарищи, народ уже подходит с авоськами насчет мяса, мы еще ничего не сделали. Вон уже кто-то с топором подошел. Вы насчет мяса?.. А насчет чего?.. Вы насчет кого! Минуточку.

Товарищи, голосуем. Кто за то, чтобы «начать работу»?.. Девятьсот сорок семь. Единогласно.

Охота

Решил один наш человек Удачу подкараулить. Ну, спрятался и караулит.

Сидит себе в дерьме — а где еще спрятаться? — сидит — не видно, не слышно его. Со стороны посмотреть — дерьмо и дерьмо кругом, ничего больше нет, не видно в нем нашего человека, так хорошо спрятался он.

И вот часов около трех ночи шаги… легкие, веселые. Не иначе Удача идет. Снял наш человек шапку — у нас, вы же знаете, всегда Удачу шапками ловят — вывернулся, изловчился весь.

И что-то странно как… Точно шел кто-то, а ничего, кроме «тук-тук» или «пук-пук», не случилось. Только померещилось, будто удаляется кто-то… со спины похожий очень на Бескорыстное Руководство, да как будто дерьма стало побольше — и все.

Но вот часов в семь, уже светать начало, — не то шепот, не то шорох, как будто по воздуху кто идет, не идет — плывет. Кому же быть, как не Удаче?

Наш человек хитер — шапку в сторону — лучше он Удачу в горсть схватит. Полную горсть Удачи! И не мало, и не вырвется.

А уж подошла она, сейчас на голову наступит. И точно — на голову что-то такое шлеп-шлеп. А третий-то «шлеп» наш человек хвать! — на лету поймал.

В ответ только — порх!.. свист и порханье. Удача это была, нет ли? Но в горсти у нашего человека оказалось… дерьмо. А чье оно, неведомо.

И вот когда, казалось бы, нет уже никакой надежды, в десять минут девятого тень легла на охотника.

Он замер, не дышит — последний шанс его.

И вот тень густеет, густеет, густеет, и сразу как из рога изобилия посыпало на человека — дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Столько уже, что он ни рукой, ни ногой не может пошевелить. Лишь мысли в голове бегают, да и, по правде сказать, всего одна только мысль: «Чего это я Удачу ловлю в дерьме? Разве Удача в дерьме гнездится?»

Тут припекать стало, и наш человек заснул с этой невеселой мыслью.

А с какой проснулся — неизвестно.

Народ и правительство

Встретились тут Народ и Правительство. А тоже давно не виделись. Если бы не столкнулись, не узнали бы друг друга. На вокзале столкнулись случайно.

Народ проморгался — ну, надо же! Мимо кого чуть не просвистел. Товарищи же детства, вместе чего вытворяли, сейчас вспомнить стыдно.

Правительство тоже без очков было. А у него зрение плюс девять — вдаль, в перспективу очень хорошо видит, лучше всех правительств. Те так, чуть вперед, на полгода, а это аж до двухтысячного видит! Что вблизи творится, не различает, конечно.

Тоже бы мимо прошло, но оно носом узнало. В нос ему шибануло вдруг, думает: «Что-то дух какой знакомый. Не Народ ли?» Ну и точно, он.

— Ой!

— Ой!

— Каво вижу!

— А я кого вижу!

— Ты ли это, дышло тебе под хвост?!

— Я это! референдум тебе на голову.

Стоят радые, улыбаются до ушей, а поговорить вроде и не об чем.

— Да, брат.

— Да, брат.

— Как там дядя Митяй?

— Ништо. Што ему?.. Твои как?.. Тетка Маргарет?

— Да тоже ничего, спасибо.

— Да, брат.

— Да, брат. Сам что?.. Здоровье как?

— Како здоровье? Быват, прихватит, хоть из дома беги.

— А в какой области болит?

— Во всех. В Донецкой болит, в Рязанской. Ты-то ничего, гладкий.

— Не-ет, одна видимость. Нервы расшатаны. Чуть где неприятность — сразу замру, ни рукой, ни ногой не могу пошевелить.

— Да, брат.

— Да, брат.

— Такие дела.

— Такие дела. Женился?

— Ты што?!

— А что?

— Хто за меня?.. Без порток хожу.

— Ну а как же ты?

— Чего?

— Ну…

— Чего?

— Да, ладно, ничего.

— A-а! Хожу тут к одной. Да, как сказать… обирает до последнего. Знаш ты ее. Лотерея зовут. За деньги чего не пообещат, а дашь — ни с чем и останешься. Ловкая зараза. Ты-то поженился?

— Давно.

— Не знаю я ее случаем?

— Может, и знаешь. Диктатура.

— Не. Это из чьих же?

— Пролетариата.

— Не… что-то и не вспомню.

— И не вспоминай, никто не знает. Болеет с первого дня. Сидит в уголке, молчит. Одно название. Сам за нее все делаю. Все сам!

— Да, брат.

— Да, брат.

— Такие дела.

— Такие дела.

— Вот, брат.

— Да, брат.

Самое бы им время по сто граммов пропустить, да где достанешь? все позакрывали в связи с борьбой.