Читаем Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин полностью

Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 16. Анатолий Трушкин

Тем временем жених Маши, богач Миша… временно безработный, попадает под асфальтовый каток.

Водитель катка… сирота Гёрасим… малорослый, золотушный, немой парень из глухой деревни, не видел Мишу. Он и не мог видеть его — Гёрасим слеп от рождения.

Вторая серия

Маша, потерянная, простоволосая, бродит возле банка «МЕНАТЕП». Ее замечает бывший фальшивомонетчик и сутенер, ныне депутат горсовета, сирота Альберт.

Альберт приглашает Машу на митинг сексуальных меньшинств.

Тем временем Миша лежит в больнице на операционном столе. Идет консилиум. Рак?.. Диатез?.. Рентген показывает — импотенция, анализы говорят — облысение.

Консилиум заходит в тупик. Мишу на время отправляют в морг.

Третья серия

На митинге сексуальных меньшинств Маша знакомится с художником Однопоповым.

В мастерской художника Маша становится свидетельницей раскрепощенной любви. Она и не знала, что можно так любить! И так, и эдак, и эвон как!

В это время Миша бежит из морга. Еще метров сто, и он встретится с Машей!.. Но на улице Победы на Мишу с шестого этажа падает участник Великой Отечественной войны Василий Теркин. Нечего есть герою-богачу, вот он и выбросился в окно.

Четвертая серия

Прошел месяц. Старый добрый хирург Илья Абрамович склонился над Мишей — неправильно срослись кости, придется снова ломать.

Илья Абрамович тянется к кувалде… Где же она?

Богачка-медсестра Зина минуту назад отнесла на барахолку последний скальпель, последнюю кувалду, последние анализы больных.

Все это время Маша подрабатывает на демонстрациях. У нее два плаката: «Да здравствует президент!» и «Ельцин — пьяница!»

Пятая серия

Прошел год. Миша, инвалид третьей степени, выползает из больницы. На радостях, что остался жив, Миша выпивает стакан спирта «Рояль»… и становится инвалидом первой степени.

Ревет сирена «Скорой помощи». Но это везут не Мишу, а Машу. На одной из демонстраций она перепутала плакаты.

Шестая серия

Психиатрическая лечебница. В фойе у телевизора Миша и Маша, в телевизоре — Кашпировский. Он считает по памяти до тридцати.

Борис Николаевич… Наполеон, главный шизофреник больницы, торжественно обещает, что к двухтысячному году поправятся все психи!., все сто сорок восемь миллионов.

Предел

— Ну, довели Россию!

— Успокойтесь.

— Ну, паразиты!

— Перестаньте.

— Ну, твари!

— Тихо, тихо.

— Ну, коммунисты!

— Это — демократы.

— Ну, ящеры!

— Это — демократы.

— Ну, колдуны!

— А что случилось?

— Цены-то!

— Ничего, потерпим.

— Потерпим? Проститутку снять уже сто долларов!

— Как сто долларов?!. Ну, колдуны! Ну, твари! Ну, довели Россию!

Давно не виделись

— О-ой, подруга моя дорогая!

— Моя ж ты подруга милая! Как ты живёшь?

— У нас молоко по десять, кефир по одиннадцать.

— У нас молоко девять, кефир одиннадцать

— Буханка — пять, батон — шесть.

— У нас буханка — пять пятьдесят, батон — шесть двадцать. Кофточка идёт тебе.

— Спасибо. У нас яйца — двенадцать.

— У нас яйца — тринадцать.

— Говядина — восемьдесят, свинина — семьдесят. Хорошо выглядишь.

— Да где? Говядина — семьдесят, свинина — восемьдесят.

— Сыр — девяносто, колбаса — сто.

— У нас сыр — девяносто пять, колбаса — сто десять.

— У нас мужик сволочь.

— У нас мужик не поймёшь что. Зелень — три — пучок.

— У нас зелень — четыре — пучок.

— О-ой, пошла я, пора мне.

— Иди, иди. Душу хоть отвели.

— Правда что, легче стало.

Голос совести

— У тебя десять миллиардов, подай нищему-то. Не проходи мимо. Куда тебе, к черту, столько денег? Надо добрые дела делать. Вон тому подай без рук, без ног.

— И подам. Что мне жалко? Вон он — без рук, без ног. Небось у него детей куча. Почему это у нищих всегда детей много?

— Ты не рассуждай. Ты подай.

— И подам.

— И подай!

— И подам. Миллион подам.

— Молодец! Ты — просто молодец будешь. А заметил, как у тебя уже хорошо на душе стало? Как будто росой умылся, да?

— Да, умылся. Нищий домой придет, жена спросит: Сколько насобирал?» А он ей: «Миллион!» Она хлоп башкой об пол, и поминай как звали.

— Ну, поменьше дай.

— Идам.

— И дай. Не жмись.

— А кто жмется? Восемьсот дам.

— Молодец!

— Надо только как-то так положить, чтобы никто не заметил, а то отнимут. Придет домой, жена: «Сколько насобирал?» Он: «Ничего. Всё отняли». Она хлоп башкой об пол, и поминай как звали.

— Ну ты хоть сколько подай.

— И подам.

— И подай.

— И подам. О чем речь?.. Сколько — вот вопрос. Пятьдесят тысяч отнимут. Десять тысяч не отнимут.

— Молодец!.. Ну, клади десять тысяч, и пошли… Клади. Это правильно — никто не тронет его.

— Его нет, а меня тронут. Если по десять подает, сколько же у него?.. Выследят и грохнут.

— Так ты, сволочь, совсем ничего не подашь?

— Почему не подам? Подам.

— И подай.

— И подам. Интересно, сколько ему подают?.. Сто рублей… двести. У меня таких денег нет. На нет и суда нет.

— Ну ты сволочь.

— Как я подам то, чего у меня нет?!