Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 18. Феликс Кривин

— Дмитрий Владимирович! А я уже за вас волновался!

Каракозов встрече не обрадовался. Он даже слегка отшатнулся, если такое возможно в местах, определенных высшей мерой наказания.

— Ну что вы за мной увязались? Суд окончен, приговор приведен в исполнение, чего вам еще от меня надо?

— Извините, Дмитрий Владимирович, — смутился генерал, — нехорошо как-то получилось: меня называют вешателем, а я здесь оказываюсь раньше повешенного.

Он был крайне обижен этой несправедливостью. Если между вешателями и повешенными стирается грань, ничего хорошего ждать не остается.

— Вы меня, господин Каракозов, извините за повешение, я ведь в молодости сам был декабрист. Ого, еще какой декабрист! Нас, Муравьевых, среди декабристов было что муравьев, — рассмеялся он подвернувшемуся каламбуру. — Все мы в молодости декабристы. А потом, как говорится, жизнь берет свое… — Он помолчал, вспоминая, как его обобрала жизнь. — Все мы были декабристами. Не было бы нас, декабристов, не было бы и вас, цареубийц. А не было бы вас, не было бы и нас, вешателей. Декабристы, как говорится, разбудили вешателей, возможно, я цитирую неточно.

На земле послышался плач. Это проснулся Александр Ульянов.

Родина Аляска

Развитие капитализма в России двигалось полным ходом, но медленно. На переход от феодализма к капитализму требовались солидные инвестиции, или, как тогда говорили, деньги. И тогда возникла идея продать Аляску Америке.

Но тут воспротивилось население страны: как вы смеете продавать нашу Аляску? Ведь Аляска — это наша Родина. Не позволим продавать нашу Родину Аляску!

Экономисты говорят: может, лучше освободить цены? Тогда можно будет Аляску не продавать. Крестьян же освободили, почему же цены нельзя освободить? Вообще-то их надо было раньше освобождать, до крестьян, сначала цены, а потом уже крестьян, так полагается по экономике. А теперь крестьян освободили, отделили от земли, как же они до нее дотянутся, чтоб ее обработать?

Давайте, говорят экономисты, хоть теперь цены освободим. Но Александр Второй — ни в какую. Не соглашается. А еще называется Освободитель — цены ему неудобно освобождать!

Он считает, что от этого понизится жизненный уровень. Мол, у этих цен и уровня жизни обратная зависимость: чем цены выше, тем уровень ниже. Нет уж, говорит, давайте лучше Аляску продадим.

А население ходит с плакатами: «Не отдадим Аляску!» Пусть, говорят, мы по миру пойдем, но пойдем с плакатами: «Не отдадим Аляску!»

Но царь — он же самодержец. Взял и продал Аляску. Какой с него спрос?

Правда, потом в него бомбу кинули. Может, за Аляску. Чтоб другим было неповадно продавать Родину.

С тех пор мы живем без Аляски. Плохо, конечно, живем. Что это за жизнь — без Аляски?

Когда совсем станет тошно, распечатаем бутылочку, вспомним Курилы, Карпаты, Хибинские края… Где ты, Аляска, родная наша Родина?

Учение о диктатуре пролетариата (альтернативная история)

Летом 1882 года гимназист Володя У. приехал на каникулы с мамой в Лондон и познакомился там с дедушкой Карлом, который жил в эмиграции и работал над теорией классовой борьбы.

Володя с мамой прогуливались по Гайд-парку, а дедушка Карл сидел на скамейке и читал книгу собственного сочинения.

— Ой какой хороший мальчик! — сказал дедушка Карл. — А как тебя зовут? А как ты учишься?

— Меня зовут Володя, и я отлично учусь, — сказал Володя У. — Только по логике у меня четверка, но я не собираюсь подчинять свою жизнь логике.

— Отлично сказано! — похвалил дедушка Карл.

Потом они долго говорили о диктатуре пролетариата.

Володя еще не знал, что это такое, и дедушка Карл ему объяснил:

— Диктатура пролетариата — это власть одних от имени других. Власть партии от имени пролетариата, власть отдельного человека от имени партии.

— А почему человек не может просто взять власть — без партии, без пролетариата?

— Одному не дадут. Кто он такой, чтоб ему дали власть? А когда власть берет целый класс, это более авторитетно.

— Вот здорово! — сказал Володя У. — Я когда вырасту, непременно возьму власть от имени пролетариата.

— Только учти: сначала нужно организовать классовую борьбу, — сказал Володе дедушка. — Потому что только классовая борьба ведет к диктатуре пролетариата.

— А можно я уже сейчас останусь в эмиграции и отсюда буду организовывать классовую борьбу?

Дедушка Карл и Володина мама переглянулись и улыбнулись.

— Володя, а как же гимназия? — с мягким укором сказала мама.

А дедушка Карл сказал:

— Ты ведь еще даже не овладел суммой всех знаний, которые выработало человечество. А для этого нужно что? И Володя, подумав, сказал:

— Учиться, учиться и учиться.

Эволюция на службе революции

— Профессор Дарвин, вы писали, что человек стал человеком в процессе борьбы за существование.

— Совершенно верно. К сожалению, лучшие погибли в борьбе.

— А как же естественный отбор? Вы ведь большое место отводили естественному отбору?

— К сожалению, были отобраны далеко не лучшие.