Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин

Празднество шло полным ходом. Уже перетягивали канат, уже состоялись заплывы, уже прыгали в воду прыгуны, девушки в цветных шапочках уже демонстрировали достижения фигурного плавания… Выступали ораторы, вручались сувениры, ритмично грохотал вокально-инструментальный ансамбль «Звездогляды». В кулуарах помреж телевидения внушала нескольким гражданам, как именно непринужденно надо вести себя, когда их случайно попросят сказать несколько слов…

— Товарищи! — закричал в микрофон ведущий. — На наш праздник прибыл замечательный человек товарищ Григорий Алексеевич Ножкин! По велению своей души и сердца он будет вручать победителям наших конкурсов цветы, выращенные им безвозмездно для нашего праздника! Поприветствуем, товарищи!..

Публика захлопала. Все смотрели на Ножкина, который, красный от духоты и неловкости, проходил за стол президиума, стоявший возле самого бассейна. Наталья Владимировна села рядом.

— Душно как. — сказала она.

— Цветы повянут, — сказал Ножкин.

Праздник завершился поздно. Публика разошлась по домам. Организаторы сошлись на банкет.

К вокзалу Ножкины шли пешком. От банкета они отказались.

— После дождя воздух получше стал. — сказал Григорий Александрович.

— Тебе нехорошо? — спросила Наталья Владимировна.

— Да нет, — сказал Ножкин. — Ничего.

Дальше шли молча.

В этот воскресный вечер вокзал бурлил. Людские потоки захлестывали кассовый зал, проходы и перроны. Толстые кольца очередей душили измученных мороженщиц. Ежеминутно стартовали пустые электрички и прибывали битком набитые. Все входы, выходы и другие стратегические пункты вокзала находились в руках цветочных торговцев.

Выйдя на перрон, Ножкины очутились прямо перед цветочными столиками. Торговля шла вовсю. Мужчины и женщины подходили, отходили, подходили снова. Мелькали цветы, руки, звенели монеты, шелестели рубли, надо всем стоял вокзальный гул.

Внезапно в этом гуле Наталья Владимировна чутким своим ухом уловила голос, показавшийся знакомым.

— А вот посмотрите, молодой человек! Купите для своей дамы!..

Наталья Владимировна посмотрела.

Голос принадлежал той самой девушке, которая рассказывала Ножкиным про свадьбу друзей. Рядом с девушкой маячил тот самый молодой человек. Они вместе смотрелись. Они продавали цветы.

Наталья Владимировна смотрела на них несколько секунд, потом отвернулась и потянула Григория Александровича.

— Что ты? — спросил Ножкин.

— Ничего, — сказала Наталья Владимировна.

Но было поздно. Ножкин увидел.

Они сели в пустой вагон. Двинулись за окном большие и малые огни. Потом электричка вырвалась за город, в вагоне зажегся полный свет, и в окне стало черно.

Наталья Владимировна заснула только под утро. Она спала, когда Григорий Александрович встал, оделся и вышел из дома.

Утро было холодное, воздух — сырой, небо — серое.

Григорий Александрович открыл калитку, поглядел на табличку

ЗДЕСЬ МОЖНО ВЗЯТЬ ЦВЕТЫ

отодрал ее и бросил в сторону. Потом закрыл за собой калитку и пошел по дороге.

— Здоров! — закричал дядя Коля. — Куда собрался? По грибы, что ль?

— Пройдусь, — коротко сказал Григорий Александрович.

— Но! — сказал дядя Коля. — А то я гляжу, куда это ты собрался?..

Григорий Александрович шел по дороге. По сторонам стоял скучный лес. В голове вертелась дурацкая песенка «звездоглядов».

Вдруг Григорий Александрович остановился. Перед ним стояла девчушка лет четырех-пяти. В руке у нее был пучок ярко-желтых одуванчиков.

— А я умею делать букеты, — сообщила девочка без всяких предисловий.

— Молодец, — сказал Григорий Александрович.

— Пахнут, — сказала девочка, понюхав букет. — Понюхай!

Ножкин присел на корточки и поднес одуванчики к лицу.

— Замечательно, — сказал он.

— Их надо поставить в вазу. У тебя есть ваза?

— Ваза есть, — сказал Ножкин.

— Тогда ты тоже собери букет — сказала девочка.

И исчезла так же неожиданно, как появилась.

Ножкин с трудом поднялся и вдохнул тяжелый сырой воздух…

Впрочем, нет! Не так!

Ножкин поднялся во весь рост и вдохнул чистейший озон. Сверкнул на дороге осколок стекла. В ультрасинем небе трепетали зеленые листочки. Звенела радостная птичья ругань. За лесом лихо свистнула электричка. Утро было великолепное. Оно уже начинало становиться отличным днем.

Нигде по всей земле в этот день не было отмечено осадков в виде дождя, града или мокрого снега. Не отмечалось даже переменной облачности

Над поселком и городом, над всеми другими городами, селами, поселками, кишлаками, аулами и дрейфующими станциями — над всем миром в этот день торжествовало Солнце.

Огромный ярко-желтый одуванчик — нежный и ослепительный.

И здесь, пожалуй, можно поставить точку.

Для верности, конечно, следовало бы еще написать, как Ножкин с просветленным взором вернулся домой, поднял с земли табличку и вновь водрузил ее на калитку…

Но мы уверены, что это легко представит себе каждый, кто полагает, что так оно и было в действительности.

197?

Полным-полно рыжих

В конце концов, все — в твоих руках.