Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 27. Михаил Мишин

Как-то с Мишиным, его женой Таней и Сашей Кабаковым мы поехали в Барселону. На конференцию, темой которой был то ли расцвет, то ли закат культуры на информационном пространстве Европы.

Зал конференции находился на знаменитом бульваре Рамбла. Сквозь открытые окна мы видели ветки платанов с пожелтевшими листьями, выкрашенных в серебро людей, изображавших скульптуры; клетки с птицами и карлика-продавца, который, казалось, тоже сидел в клетке.

Мы веселились как могли и совсем забыли про последний день конференции, в программе которого значились мы все, но не сами, а со своими докладами. И этот день настал. Что-то мы с Сашей с горем пополам промямлили (cm на хорошем, я на ужасном английском по бумажке), и настала очередь Мишина. Он вышел с легкой улыбкой и начал вещать на чистом испанском. Мы не понимали ни слова. Зал притих, потом стал улыбаться, потом аплодировать… Что он там говорил — выяснить не удалось. Откуда он знает испанский, мне тоже непонятно…

«Вить, — говорит он мне, — ну, о чем написать?»

Я предлагаю.

«Нет, об этом все написано, неинтересно».

И мы, любя друг друга, расстаемся. Я продолжаю караулить, как ночной сторож у вулкана Везувий, пробуждения его общественного темперамента.

«Ну, достали, — сообщает он мне через несколько дней, — сяду, напишу».

Я жду. Через полтора месяца он приносит текст ни о первом, ни о втором и ни о третьем. А о чем-то своем, но и о моем, и о нашем.

«Парторг сухогруза вплавь ушел — три эсминца не догнали».

У нас с ним есть общий друг — Боречка. Это выдающийся политический борец муниципального уровня и к тому же живет в Одессе. Мы часто спорим по общей международной обстановке, выпиваем, а выпив, играем в баскетбол. Боречка дает Мишину жесткую характеристику: «Золотой пацан, чтоб он нам был здоров».

Ну, что скажешь, когда человек прав.

В начале перестройки возникли друзья из газеты «Московские новости»: «Предлагаем постоянный контракт».

Слово «контракт» звучало реформаторски и демократски.

Я говорю: «А что надо будет делать?»

«Ты обязуешься писать в первую очередь для нас». «А вы что обязуетесь?»

Друзья озадачились.

«Печатать, наверное».

Идея контракта понравилась. «Московские новости» были близки — как по направлению, так и по месту жительства. И вот в «МН» возникла рубрика «Искренне ваш» с моим портретиком.

Я на нем чрезвычайно мудрый.

Вообще, читать вчерашнюю прессу нелепо — кому нужна злоба вчерашнего дня?

Но когда вчерашний день становится позавчерашним, возникает новый интерес. Уже исторический.

Такое вроде бы ретро.

Отсюда все эти рубрики:

«О чем писал наш журнал сто лет назад»:

Тут, правда, не столетней давности писания. Так ведь и время теперь идет с другой скоростью.