Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 31. Ефим Смолин

Театр же сегодня, можно сказать, полностью сам на себе. Сами поставили — сами посмотрели…

Ну, а кто сейчас в театр пойдет? Обстановка — сами знаете… На Дону — казаки, на Украине — бендеровцы, в городах монархисты, графья с князьями, и на все это бесплатно поглазеть можно и на свежем воздухе. Зачем в театр ходить?

Да еще Дума зрителей отымает! В тот год, когда там Марычев заседал с женскими грудями, не только мы, цирк чуть не разорился! Куклачев чуть кошек не съел!

Очень просим, товарищ Ульянов, пришлите вы в Думу того матроса… Фамилию забыл.

И вот с Врангелем что делать, товарищ Ульянов? Сколько народу разорил, проклятый? И не один — «Врангель», «Леви страус», «Супер райфл» — это все по тридцать долларов, товарищ Ульянов. Откуда ж еще на билеты в театр?.. Кто пойдет?

Эти нэпманы новые? В красных телогрейках? Что вы, товарищ Ульянов. Они один раз пришли на «Трех сестер», через пять минут встали и на выход: «Три сестры, три сестры… Мы думали, группенсекс…» Их только одна пьеса интересует: в театре Моссовета, «Школа неплательщиков»… Тут они действительно приходят с тетрадками, записывают, опыт перенимают…

Ну, вот еще только если бандиты заглянут, но об этом можно только мечтать. И потом им по мозгу понятен только детский репертуар, а там у нас по закону биле ты дешевые. Да и на детском быстро утомляются, начинают капризничать… Они тут в Кремлевский дворец на балет «Золушка» пришли — базарить начали! Почему, мол, она молчит за такие бабки… A-а, мол, ей западло с братвой поговорить… А в конце вообще стали требовать, чтоб ее сожгли… Это они Золушку с Жанной Де Арк перепутали…

В общем, зрителей мало, и артисты, товарищ Ульянов, прямо скажу, постятся от презентации до презентации, от фестиваля до фестиваля. На святого Оскара оскоромишься, и дальше опять пост. До Ники-разлучницы… Почему разлучницы? А после нее половина друг с другом не разговаривают.

Ну, и конечно, голод! Голод репертуарный, товарищ Ульянов! Мы уж классику обгладываем до последней косточки! Уж так мы ее, извините за грубое слово, интрипер… ретируем, чтобы осовременить и народ привлечь! Уж с такими намеками! В «Борисе Годунове» убиенный царевич маленький, а уже лысый, с пятном на лбу, комбайнером успел поработать… Намек на Горбачева. А юродивый — сын стряпчего и моет лапти в Индийском океане… Это, мол, Жирик…

А что делать, товарищ Ульянов? Драматурги, мироеды проклятые, пьесы прячут кто под пол, кто в поленницу… Вот такие единоличники, не хотят бесплатно давать. А нам чем платить-то?

Просим по-хорошему — не дают, врут в глаза. Тут к одному супостату идем, из-за двери слышно, как на машинке стучит, а заходим… «Ну, что вы, откуда, в прошлый раз ваши подчистую все выгребли, до последней точки, сам бы у кого новенькое почитал, вот, старье одно… Сидит, листает «Кремлевские куранты»…

Хорошо, тут сынок его как закричит: «Зачем ты врешь, папка! У тебя же есть новая пьеса!» А он: «Замолчи, Павлик!..»

Вот мы и подумали, товарищ Ульянов, может, вы с товарищем Калягиным к ним своих комиссаров отправите, чтобы, значит, излишки изъять? Ну хоть по пять страниц с пьесы?

Но только, товарищ Ульянов, нам не всякие пьесы нужны, а такие, чтоб там ели по ходу действия.

Комсомольцы товарища Захарова себе такие достают. И так глубоко входят в роль! Товаршц Чурикова говорит: «У меня после «Зерро» ни одно платье не сходится…

А МХАТ?… Там вообще… Они же наследники Станиславского, за реализм на сцене борются! И продукты как реквизит выписывают. У них репертуар прямо меню напоминает. У них там пьеса одна так и называется — «Ужин». И какой, товарищ Ульянов! Два часа! Спонсоры за сердце хватаются! Вот такой ужин! Там товарищ Любшин слугу играет, каждый раз, говорят, домой сумки носит. И я слышал, им все мало — уже работают над продолжением, над обедом и завтраком…

Не, они там, во MXATte, вообще умеют устраиваться! Вы, товарищ Ульянов, видели лицо товарища Невинного? Нет, по телевизору? Видели? А у вас какой? А, «Панасоник», это большой такой. Ну, может быть. А у меня маленький, «Джи-ви-си» — так это лицо туда не входит! Потому что у него супа этого, с позеленевшей курицей, — море! Когда рекламу снимают, там же после каждой съемки ведро остается!

И скажу вам честно, товарищ Ульянов, иногда хочется к этой зеленой курице красного петуха подпустить… Что останавливает?.. Не, красный петух-то есть: он в Думе красную фракцию возглавляет. Но, понимаете, товарищ Ульянов, он насчет кого-нибудь заклевать — не очень боевой. Ну, у него клюв такой, знаете, не острый, а картошкой… Он в основном в чужом дерьме роется. Да, все думает там жемчужное зерно найти… Ну, петух, что с него взять…

И я не удивлюсь, товарищ Ульянов, если вы как-нибудь зайдете во МХАТ, а там на занавесе вместо чайки эта курица «Кнорре» пришпилена!