Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 46. Александр Иванов

Спасибо доброму издателю.
Я доказать хорошей смог.
Что я — родимый брат создателю,
А это значит, тоже бог!

Она сначала мне не верила,

Смеялась, голову с клоня.
Пока однажды не проверила
И нынче верует в меня.

Ведь вот когда без чванства божьего

Стихи я миру подарил.
Воскликнула моя хорошая:
«О боже, что ты натворил?!..»

К вопросу о геньях (Вероника ДОЛИНА)

В Лутовинове — Тургенев.

И в Карабихе — поэт.

Я не гений. Нету геньев!

Прежде были — нынче нет.

Чехов в Мелихово едет.

Граф гуляет по стерне.

Только мне ничто не светит.

Скоро я остервене…

___

Я возьму свою гитару
Да спою на целый свет.
Прогуляться бы на пару.
Жаль, что нынче пары нет!

Все фигуры из картона.

Все банальные слова…
Нет Ивана, нет Антона,
Нету Феди, нету Льва.

Все Андреи да Бвгеньи,

Все Булаты среди нас…
Нету геньев! Где вы, геньи?
Одиноко мне без вас!

Поспевает земляника.

Дамы ходят по земле.
Говорят, что Вероника
Совершенно обнагле…

Но известно, что без геньев

Гаснет наша красота…
Ведь Андреев, и Евгеньев,
И Булатов не хвата…

И хотя я иронична —

Понимают это все —
Ситуация трагична:
По мадамам — и месье…

О пользе скандалов (Евгений ДОЛМАТОВСКИЙ)

Что делать со стихами о любви.

Закончившейся пошленьким скандалом?

Не перечитывая, разорви.

Отдай на растерзание шакалам.

___

Ни разу малодушно не винил
Я жизнь свою за горькие уроки…
Я был влюблен и как-то сочинил
Избраннице лирические строки.

Скользнула по лицу любимой тень,

И вспыхнул взгляд, такой обычно
кроткий.
Последнее, что видел я в тот день,
Был черный диск чугунной сковородки.

Скандал? Увы! Но я привык страдать,

Поэтам ли робеть перед скандалом!
А как же со стихами быть? Отдать
На растерзанье критикам-шакалам?

Насмешек не боюсь, я не такой;

Быть может, притвориться альтруистом.
Свои стихи своею же рукой
Взять и швырнуть гиенам-пародистам?

Но я мудрей и дальновидней был,

Я сохранил их! И в тайник не спрятал.
Не разорвал, не сжег, не утопил,
Не обольщайтесь — я их напечатал!

Он может, но… (Николай ДОРИЗО)

Нет, жив Дантес,

Он жив опасно.

Жив вплоть до нынешнего дня.

Ежеминутно,

ежечасно

Он может выстрелить в меня.

___

Санкт-Петербург взволнован очень.
Разгул царизма.
Мрак и тлен.
Печален, хмур и озабочен
Барон Луи де Геккерен.
Он молвит сыну осторожно:
— Зачем нам Пушкин?
Видит Бог,
Стреляться с кем угодно можно,
Ты в Доризо стрельни,
сынок! —
С улыбкой грустной бесконечно
Дантес
взирает на него.
— Могу и в Доризо,
конечно,
Какая разница,
в кого… —
Но вдруг
лицо его скривилось
И прошептал он
как во сне:
— Но кто тогда,
скажи на милость,
Хоть словом
вспомнит обо мне?!.

Писание и дыхание

Не писал стихов

И не пишу,

Ими я,

как воздухом.

Дышу.

___