Антология шпионажа

Рабочие Марселя, следуя примеру Парижа, 28 марта 1871 г. захватили власть в главном портовом городе южной Франции. Революционеры овладели почтой и телеграфом, установили контроль над отправляемой корреспонденцией.

Глава версальского правительства Тьер поручил восстановление буржуазного «порядка» в Марселе генералу Эспивану де ла Вильбоа. Это был глупый монархист и клерикал, сделавший карьеру угодливостью в гостиных знатных дам и выказавший полную неспособность в войне против Пруссии. Теперь этот чванливый и жестокий палач, обрадованный приказом кровавого карлика из Версаля, собирался взять реванш в сражении с коммунарами, не имевшими ни патронов, ни продовольствия. И тут генералу предложил свои услуги другой карлик – франтовато одетый маленький, толстый человечек на непомерно коротких кривых ножках и с огромной уродливой головой. Лицо карлика, окаймленное «солидными» бакенбардами, украшали рачьи глаза и оттопыренная нижняя губа. Его жена, разъяснил он, сдавала в своем доме квартиру Восточной телеграфной компании, которая имела свой собственный кабель до города Оран в Алжире. Компания разрешила присоединить этот провод к кабелю, идущему к Версалю. Так была установлена связь с правительством Тьера, и генерал Вильбоа получил окончательные инструкции о расправе с инсургентами.

Марсельская коммуна была потоплена в крови. А супруг домовладелицы за свои шпионские заслуги был уполномочен лично сообщить об этом в Версаль.

Карлика на кривых ногах звали Генрих Георг Стефан де Бловиц. Он родился в 1825 г. в Чехии, в немецкой дворянской семье. Однако мы знаем историю ранних лет жизни Бловица только из его собственных «мемуаров», а они скорее напоминают не воспоминания, а плутовской роман. Если верить Бловицу, когда ему было 16 лет, цыганка в глухой деревне на хорватской границе предсказала его дальнейшую судьбу.

«Когда колдунья подошла ко мне, – рассказывает Бловиц, – она внезапно оживилась, и ее тусклые глаза засверкали. «Никогда еще не видела я такую руку, как у тебя, – сказала она. – Тебя ждет завидная судьба. Ты будешь сидеть рядом с королями и обедать вместе с принцами».

И действительно, воспоминания Бловица до краев заполнены рассказами о его непрерывных успехах в высшем свете, о благосклонности монархов, дружбе с министрами и встречах с другими титулованными особами. Нет недостатка и в галантных приключениях, в которых Черномор с дипломатическими баками нередко представляет в амплуа первого любовника.

Как-то раз, повествует он, Бисмарк и германская разведка подослали к нему прекрасную и коварную красавицу княгиню Кральта разузнать одну важную тайну. Находясь вечером в салоне княгини, Бловиц был настолько покорен ее красотой и несравненным обаянием, что готов был проболтаться. Но тут он обратил внимание на одну необычную вещь: «Я заметил, что пламя свечи в канделябре, стоявшем у зеркала стало мерцать. Меня это удивило, так как двери и окна были заперты. Я не мог определить, откуда идет ток воздуха, отклонявший пламя свечи. Подойдя к канделябру, я почувствовал, что дует от зеркала, и сразу понял, что попал в ловушку. Внимательно исследовав зеркало, я заметил, что оно состоит из двух створок, между которыми теперь был слабый промежуток. Очевидно, там стоял кто-то и подслушивал. Я указал княгине на мерцающую свечу и на скважину в зеркале и сказал: «Сударыня, ваши хитрости бесполезны. Я понял все». Княгиня взглянула на меня и нажала пуговицу электрического звонка. Явился лакей. Не глядя на меня, указала мне на дверь».

Однако далеко не во всех случаях нашему галантному рыцарю указывали на дверь. Часто он подвизался и в роли благородного спасителя таинственных молодых красавиц (сплошь принцесс и герцогинь).

На деле влияние Бловицу обеспечила сила, которую называли шестой великой европейской державой – английская газета «Таймс». Настоящая карьера Бловица началась в кровавые майские дни 1871 г., когда версальцы творили чудовищную расправу с пленными коммунарами под восторженное улюлюканье злорадствующей толпы буржуазных дам. Кровавая оргия в Париже вызвала некоторое смущение даже у вполне респектабельных консервативных газет за рубежом. Тьеру хотелось, чтобы отчеты о массовых зверствах версальских войск печатались бы с оговорками и умолчаниями, способными как-то смягчить общую картину. Поэтому он был очень доволен, когда узнал, что давно уже знакомый ему Бловиц, бывший ранее второстепенным журналистом, временно получил должность помощника парижского корреспондента «Таймс».