Антология шпионажа

Поставив подпись на паспорте Барнса-Вильсона, Сесиль в тот же день написал коменданту города Дувра сэру Томасу Фейну. В письме было сказано, соблюдая строжайшую тайну, арестовать человека по имени Томас Вильсон, который предполагает покинуть страну. И к великому негодованию Вильсона, он был арестован, несмотря на его клятвенные заверения, что здесь произошла какая-то ошибка и что он действует строго в соответствии с приказаниями Левинуса Мунка, главного секретаря всесильного министра. Фейн, согласно инструкции, поместил Вильсона в одиночную камеру, а захваченные при нем письма переслал в Лондон на имя Сесиля и лорда Нортгемптона, который занимал должность королевского наместника нескольких южных городов, включая Дувр.

Авантюра заключалась в том, что формально в первый раз Фелиппес был арестован по приказанию не Сесиля, а Нортгемптона. Теперь же Нортгемптон, не подозревая интриги, отдал приказ о вторичном аресте Фелиппеса. Таким образом, министр, с одной стороны, добился полной изоляции Фелиппеса, а с другой – мог делать вид, что арест произведен без малейшего его, Сесиля, ведома и участия. Одновременно, с точки зрения министра, арест Барнса был также не лишней острасткой для этого агента. Барнса вскоре освободили и разрешили следовать во Фландрию, куда он и отправился, многократно заверяя Сесиля в своей верности ему и преданности делам службы.

А Фелиппес оставался сидеть в Тауэре. В судьбе бывшего шпиона проявили участие два человека, можно сказать, его сослуживцы – Левинус Мунк и комендант Тауэра сэр Уильям Уэйд, известный как жесточайший истязатель заключенных и провокатор. Таким образом, Фелиппес бы не только изолирован, но и попал в положение, когда единственным выходом было оказать крупную услугу Сесилю, перед которым за него уже ходатайствовали Мунк и Уэйд. Не стоит забывать также, что до января 1606 г. Сесиль мог пользоваться услугами Барнса, заботливо посланного во Фландрию, подобно тому, как Фелиппес был отправлен в Тауэр. Именно в это время суду была представлена «Исповедь» Томаса Винтера.

Была ли подделкой эта исповедь? 8 ноября Винтер был захвачен в Холбич-хаузе. Раненный в правую руку, он не мог защищаться. Он также не мог подписать свои показания во время первого допроса. Однако через неделю Уэйд сообщил Сесилю, что Винтер готов записать все сообщенное министру в ходе состоявшегося между ними незадолго до этого разговора, а также все, что он, Винтер, сумеет дополнительно припомнить.

Оригинал «Исповеди» куда-то исчез, и все попытки его разыскать в архивах пока остаются безуспешными. Этот подлинник должен был служить основанием написанного на десяти страницах текста «Исповеди», датированного 23 ноября 1605 г. Почерк в этом документе напоминает почерк Винтера до ранения. Однако в нем имеется одна настораживающая деталь.

Правописание фамилий тогда было еще очень нечетким (вспомним, что сохранилось много написаний фамилии жившего в ту эпоху Вильяма Шекспира, не раз подававших повод к самым различным, нередко фантастическим предположениям и теориям). Хотя разное написание одной и той же фамилии было в начале XVII в. скорее, исключением, чем правилом. Винтер во его сохранившихся и не вызывающих, сомнения в подлинности подписях неизменно и очень четко писал «Wintour». В тексте «Исповеди» стоит; подпись «Winter», так, как обычно писали фамилию Винтера другие люди, но не он сам. Сравнение подписи в «Исповеди» с другими сохранившимися автографами Винтера почти исключает предположение, будто она получилась такой вследствие того, что перо случайно скользнуло по бумаге и две буквы «ou» превратились в «е». Поэтому ошибка со стороны подделывателя более вероятна, чем ошибка самого Винтера.

С этого текста «Исповеди», считающегося оригиналом и хранящегося в архиве Сесилей, Левинус Мунк списал копию, которая была представлена королю. Яков сделал на ней различные пометки на полях, в частности, указав на одну, показавшуюся ему неясной, фразу, которая была после этого редактирована. Копия Мунка, сохранившаяся в Государственном архиве, и была напечатана в официальном правительственном отчете.

Наверху первой страницы якобы оригинала «Исповеди» почерком судьи Кока дата 23 ноября заменена на 25 ноября (хотя в копии Мунка осталась исходная дата). К тому же Кок специально сделал в начале и конце «Исповеди» приписки, гласящие, что этот документ содержит признание Томаса Винтера перед членами Комиссии по расследованию заговора, сделанное добровольно 25 ноября и написанное им собственноручно в тот же день. Хотя нет никаких свидетельств, что Винтер действительно сделал это признание перед комиссией, в копии Мунка рукой Сесиля все они упомянуты как свидетели, несмотря на то, что их подписи отсутствуют.