Антология смерти

Электричка, наконец, тронулась. Полоснуло предчувствием долгой разлуки. Откуда? Не в первый раз мама с Алькой провожали меня. Знали, что очень скоро, может, уже через несколько недель, нерадивая дочь и старшая сестра снова вывалится из своей безумной жизни на голову их уютному пригороду. И я вываливалась регулярно. К чему же сейчас такая тоска и /я тебя никогда не забуду/ в мыслях?

Включили свет. Внутренности этой электрички отчего-то освещались только во время пути.

– Огононьку-с?

Что за наглость?! Ненавижу, когда подходят со спины. Терпеть не могу глупые заигрывания пустых попутчиков.

Объективный взгляд:

Тусклый тамбур полусонной электрички. Странная девушка жмётся к окну. Длинное строгое пальто, намеренно детские черты лица (ясно, что это не от природы, а просто фишка у неё такая, стильно-подростковая), на голове нечто короткое, осветлённое, торчащее общипанным воробьём. Глаза расширены, зрачки, бешено прыгая, следят за чем-то, пролетающим вне электрички. Возле губ давно застыла незажженная сигарета…

Он – высокий кучерявый брюнет с открытой улыбкой и лучистым взглядом – явно озабочен её состоянием. Обращается к ней вовсе не от развязности. Из желания что-то сказать, как-то привести её в чувства. Он расшаркивается, чиркает зажигалкой. Она шарахается, как от привидения. Нехорошо щурится, зло поджимая губы. Ещё больше усугубляет этим собственную странность.

Юный мальчик, сопляк совсем, а туда же. Едешь – едь спокойно. Что к окружающим приставать? Всё равно толку от этих знакомств никакого.

– Спасибо, не надо, – уклоняюсь от его огня, достаю свою Zippo.

Не от надменности – из нежелания раздавать тщетные надежды. Отворачиваюсь.

Не люблю я уличные знакомства. Говорят: «Давайте познакомимся!» Отвечаю: «Я – Марина. Вот и познакомились. Всё? Можно расходиться?» Оказывается, что нет, расходиться нельзя, потому как хотят обычно не столько познакомиться, сколько пообщаться, а точнее – пообщаться поближе. Но мне и нынешних любовников вполне достаточно. О чём, кстати, общаться? Какие у нас могут быть точки соприкосновения? Их и у близких-то людей не так много, а у таких вот случайных – и подавно не имеется. Скрасить дорогу пустой болтовней? Так не терплю напраслину, мне и самой не скучно, в сущности… Чем мы, случайные попутчики, можем быть друг другу полезны? Опыт – строгий педагог, розгами превративший меня в полного скептика – показывает, что ничем.

Особенно же не терплю знакомств в этой последней электричке. На то есть свои причины. Для меня поездка от родителей– три часа мощной извращенной клаустрофобии. Нет-нет, я боюсь не факта замкнутости пространства. Боюсь качества того, что в этом пространстве замыкается. Боюсь истеричной толпы, законсервированной в вагонах.

Тягостное воспоминание усугубляет моё дурное настроение. Пальцы непроизвольно тянутся к телефону.

– Привет, который час? – спрашиваю без особой надежды на нормальный ответ. Ну, какой человек оставит без комментариев такой нелепый звонок?!

– У тебя ж в телефоне часы есть! – смеётся Свинтус. – Опять маразматируешь?

За эти прожитые отдельно полгода, я звонила ему чуть ли не большее количество раз, чем за все предыдущие пять лет совместной жизни. Не от привязанности – из-за катастрофической неприспособленности к всякого рода бытовым несуразностям.

– Они неправильно выставлены, – ругаю часы и Свинтуса я. – Неужели нельзя просто, без подколок, ответить на вопрос? – голос мой истерично-надменен, и я сама пугаюсь собственной агрессивности. Да что ж это такое со мной делается?

– Можно, – Свинтус называет точное время, но прерывать разговор не спешит, чувствует, видимо, что со мной что-то не то, – Ты где вообще? В электричке? Может, тебя встретить?

На душе у меня настолько мерзко, что я готова согласиться. Невесть откуда взявшаяся раздражительность пугает меня больше, чем досаждает окружающим. «Да, встреть!» – уже собираюсь закричать я, но вспоминаю вдруг, что Свинтусу завтра на работу, и что полночи он будет рассказывать мне о том, какое важное утреннее совещание может сорваться из-за наших ночных буйств и его, Свинтуса, последующей недееспособности. Вспоминаю также, как хочу в горячую ванну и как не хочу ни с кем разговаривать… Ну его на фиг!

– Не стоит. Меня встретят, не переживай, – отвечаю.

– Вот у тех, кто тебя будет встречать, время и узнавай! – обижается Свинтус и обрубает связь. Жалею, что не успела психануть и «повесить трубку» первая. Наверное, у него что-то не ладится на работе. Других поводов для раздражительности Свинтуса представить себе не могу. Меня и во времена нашей совместной жизни частенько встречали, и Свинтуса, на то он и Свинтус, ничуть это не волновало. А уж сейчас и подавно тревожить не должно…

Я всё переворачиваюсь в пучине своих мрачных мыслей. Итак, время позднее. Про то, что меня будут встречать я, конечно же, наврала. Электричка опаздывает, и все мы вместе с ней. Только мы – опаздываем на метро. Электричке дальше добираться никуда не надо – она приедет на вокзал и будет дома.