Антология смерти

– Ты мне это брось! – всерьёз заводится собседеник, – Я по делу к тебе, а ты стебёшься! В общем, так. Я тебе ситуацию обрисовал. Теперь вместе думать будем. Задача номер раз – нейтрализация стервы, задача номер два – возврат Геннадия в коллектив. Потом дальше думать будем. Кстати, чего это он вдруг Рыбкой стал?

– Захочет, сам расскажет. Я, в отличие от некоторых, о подробностях чужих жизней не распространяюсь.

– И даже это я тебе прощу, – в своём желании работать со мной Артур непоколебим, – Сработаемся, сбавишь гонор. Я вообще человек хороший, если не сопротивляться. Итак, я тебе исходные данные сообщил. Думай.

– Да что тут думать?! – взрываюсь я, – Что значит «не сопротивляться»? Я всё решила уже! Не буду я вам ничего петь!

– Не о том думай,– осекает меня Артур, – Вопрос о твоем участии в проекте уже решён. Думай, как убедить в этом Генку со Стервой. Ладно, извини, меня тут уже гонят с телефона. А хозяин у меня тут спит, на коврике…

– Что?!?!

– Классику знать надо. А тем более, цитаты из мультфильмов. Ладно. Созвонимся позже… Надеюсь, у тебя появятся идеи…

– Тьфу! – в сердцах говорю я и, хоть и в самом конце разговора, но всё-таки швыряю трубку. До чего противно, когда твоё мнение не воспринимают всерьёз!

* * *

Из-за Артуровских преследований я расстроилась настолько, что наплела в редакции что-то о сверхуважительных причинах. Сижу теперь в дальнем углу опустевшей «Каки», нервно тарабаню пальцами по столешнице. Жду.

Эта полуподвальная кафешка – мой любимый динозавр, чудом уцелевший в эпоху поклонения импортным кофеваркам, звонким кафельным полам и аквариумоподобным витринам. Здесь варят натуральный кофе на песке и разливают его в чашки отнюдь не напёрсточных габаритов. Здесь мягкий свет, тихий джаз и пушистые скатерти на столиках. Здесь хорошо. Здесь, едва отряхнув пальто от снега, начинаешь оттаивать. И физически и душой. Особенно, если к кофе заказать ещё коньячку. Но мне сейчас не до отдыха.

Свинтус опаздывает, и я с истеричной жестокостью каждые пять минут набираю его номер.

– Я в пути! – ругается он, но всё же едет. Бросает все дела и пушистую секретаршу. Бросает свой отдел и мчится меня спасать. Потому что по телефону я спасаться слезливо отказываюсь и требую немедленной личной встречи. Я редко требую чего-то столь категорично, и в бывшем муже, после нескольких попыток перенести встречу на вечер, всё же врубается тревожный звонок: «Что, правда неприятности? Ладно, что с тобой делать… Я сейчас буду.» Меня обижает немного, его снисходительное «Ладно». Лично я, на его призывы о помощи, выехала бы немедленно, без всяких «так уж и быть». Но таких призывов я от него не дождусь, потому что с тех пор, как мы расстались, у Свинтуса не случается никаких неприятностей.

Вспоминается давний разговор с Карпушей. До появления Свинтуса, Карпуша вечно не одобрял мой выбор спутника, и подтрунивал над каждым объявившимся в моей жизни увлечением:

– Маринка, да что ты выбираешь себе всегда каких-то…несчастных… По-моему, ты начинаешь встречаться с мужиками оттого, что тебе их жаль.

– Нет, – весело парировала я, – Ты ошибся в хронологии. Сначала я начинаю с ними встречаться, а уж потом они делаются несчастными.

Наконец, дверь с тихим скрипом отворяется и на пороге появляется заснеженный Свинтус. Я не видела его триста лет, и уже обрела способность давать объективные оценки. Ничего общего с моим рассеянным, милым и немножко смешным Свинтусом давних лет. Представительный, уверенный в себе деловой джентльмен средних лет. За таких нужно выходить замуж. С такими можно чувствовать себя защищённой. Как рыба-прилипала присосаться единожды и уже ни о чём не заботиться всю жизнь. Но я не умею паразитировать долго. Мне мнится, что я тоже хищник.

– Фи, Марина, – возмущается Свинтус, – Ну какая «Кака»! Кафе называется «Какаду», я чуть не заблудился…

Нет, всё-таки это всё тот же Свинтус.

– Неважно, как называется, важно, как читается название. А читается оно «Кака», потому что «ду» вечером не горит.

– Я сразу предлагал перенести встречу на вечер! До чего ты невыносима… Ладно, оставим эти любезности. Что стряслось?

Я собираюсь с мыслями, вспоминаю, рассказываю всё. Буквально все события со встречи с Золотой Рыбкой до моего последнего разговора с Артуром. В момент появления Пашеньки Свинтус недовольно морщится. Нет, он не ревнует, просто не хочет знать. Забавная манера намеренно ограничивать себя в информации.

Эту искусственное отращивание душевного комфорта я всегда презирала, Свинтус же пользовался им, как любым другим средством, облегчающим жизнь.

– Но ведь это самообман! – обвиняла я его, – За этим ты теряешь картину мира.

– Глупости, – злился Свинтус. На том этапе отношений, всё, что я говорила, казалось ему жуткими глупостями, – Я лишь рационализирую обработку данных. Принимаю во внимание те, которые способен здраво воспринять. Без эмоций.