Антология советского детектива-13. Компиляция. Книги 1-14

Куратова насторожил этот взгляд и разговор Иванова. «Неужели он что-то заподозрил?» — мелькнула догадка. Но менять свое поведение и перестать расспрашивать Иванова было нельзя, так как, вероятно, очень скоро предстояло с ним расстаться.

«А может, задержать его в деревне? — подумал Куратов. — Но как? Кто поверит, что я работник милиции, а это бандит? Деревенский мужик — тугодум в этих делах, не поможет сразу-то».

— А мы ведь, мил человек, так и незнакомы, — перебил его мысли Иванов. — Меня Сергеем звать, а тебя?

— Федор, — назвал свое имя Куратов; придумывать другое уже не было необходимости.

Несколько верст шли молча, тяжело было разговаривать на ходу. Перешли сосняк, а потом березовое редколесье и спустились в долину — пойму Чикоя. Река бурным потоком вырвалась из синих хребтов и теперь, освободившись из каменных тисков, бежала радостно и привольно. Вода, чистая и прозрачная, несла на себе первые признаки наступившей осени: желтые листочки и хвоинки деревьев; чебаки быстрой стайкой скользили вниз по течению, а на каменистых перекатах появлялась испарина. Вода в реке холодная.

Федор опустил колоду ноги в воду и почувствовал спад невыносимой боли. Из дальнего угла долины, куда круто сворачивала река, доносились звуки деревенской жизни: лай собак, стук топора о бревно, поскрипывание телег и солоновато-грубые окрики пастуха. Любил Федор слушать эти звуки, но сейчас они вызывали беспокойство: ведь деревня эта станет той развилкой, где разойдутся дороги его и Иванова. «Надо что-то придумывать», — сверлило в голове.

А Иванов спокойно сидел на берегу и покидывал камешки в воду, он о чем-то тоже думал. Губы скупо сжаты, глаза открыто и ясно смотрят куда-то вдаль. И показалось Федору, что рядом с ним сидит человек простой и обыкновенный, с которым можно говорить по душам, не виляя и не таясь. Сам того не желая, он вдруг прямо сказал:

— А ведь я из угрозыска.

Иванов встретил это известие спокойно и, даже не повернувшись, улыбаясь одними уголками рта, тихо проговорил:

— Я догадывался.

«Не дурак», — подумал Федор и хотел тут же спросить, как же это он догадался и где он, Федор, мог сделать такую непростительную оплошность, но сдержался.

А Иванов тем временем продолжал говорить удивительно правдивые слова, и Федор от этого испытывал такое ощущение, словно на него лили холодную воду.

— Я, мил человек, конечно, понимаю, зачем тебе понадобилось устраивать побег: девчонку жаль, да и про меня неплохо бы кое-что узнать. Думается, это благородно. Есть у вас, оказывается, люди прилежные и преданные. Это хорошо...

В другое время Федор не потерпел бы этого унизительно-спокойного тона Иванова, но сейчас он улавливал в нем доброжелательные нотки. Поэтому он дружелюбно заговорил:

— Ты в чем-то прав, Сергей, догадлив, видимо. Но позволь тогда задать один вопрос?

Иванов согласно кивнул.

— Скажи: зачем тебе понадобилось лезть в сельсовет?

— Это вопрос из серии, что задавал ваш начальник. Кстати, вопросы у вас у всех какие-то шаблонные. Тогда я не отвечал, а сейчас попробую кое-что сказать. — Он погладил шевелюру, призадумался, затем продолжал: — Документы нам нужны...

— Зачем? — перебил его Куратов.

Иванов укоризненно посмотрел на него: «Какой нетерпеливый», — говорил его взгляд.

— У тебя есть документы? — вместо ответа спросил он.

— Что за вопрос — есть, конечно.

— А у меня вот нету. Ты спроси меня: кто я такой? Я отвечу — никто! Сидоров, Петров, ну, наконец, Иванов, как я назвался, когда ваши спрашивали. И мне поэтому нужны документы.

— Почему же у тебя их нет?

Не ответив, Иванов задумчиво посмотрел куда-то вдаль, швырнул камень в реку и тихо заговорил:

— Посмотрел я, мил человек, на тебя, на начальника милиции, на других и... удивляюсь вашей привязанности к этой презренной службе, можно сказать, даже какой-то непонятной преданности, и не могу объяснить: почему так? Что вас заставляет за какие-то там крохи или вот за эти ботинки, что на тебе (он кивнул на ноги Куратова), усердствовать и даже подвергаться опасностям? Почему так, а?

«Какой наблюдательный, — подумал Куратов и с досадой посмотрел на свои желтые ботинки, которые не так давно выдали почти всем работникам милиции. — Я-то какая шляпа, а?!»

— Кто же ты, Сергей? — спросил он.

— Интересно? — усмехнулся тот.

— Не наш ты, поэтому ничего не понимаешь.

— Я, мил человек, понимаю одно: деньги — вот что толкает людей на разное там усердие; деньги — это не только эликсир жизни, но и сама жизнь, — рассуждал Иванов. — Вот я скоро буду иметь много денег, я стану человеком; и друзья, что меня ждут, тоже станут людьми, а не диким волчьем, в кое они сейчас превратились. Ну а документы нам нужны для того, чтобы быть хоть кем-то, хотя бы Ивановыми на этой земле. Кто я? Вернее, кем я был? Скажу. Я Сысоев Сергей Ильич — офицер армии Его Величества, теперь уж не существующей.

— Я догадывался, — сказал Куратов словами Иванова (теперь уж Сысоева). — Зачем же пришли? Гадить нам, наверное...

— Нет, у нас цель совсем другая: я же говорил — деньги.

— У нас они на дороге не валяются.