Антология советского детектива-14. Компиляция. Книги 1-11

— Терять заговорщикам нечего… Они на все готовы… Но ничего, Ваня. Дом обложим. Вооружиться ты должен основательней. И явишься к своей актрисе в другой одежде, этаким франтом гражданским. Такой фортель на нее подействует, а к тому же мои ребята тебя по костюму узнают. И ежели появятся те, с ними мои и в потемках тебя не спутают. В три часа жди меня. А пока сбегай к старикам своим. Узнай, нет ли письма от Гавронской, не спрашивал ли у них кто о тебе. Ну, скажи им, мол, в институте начались эти самые зачеты, и ты изредка будешь ночевать у товарища, с которым вместе готовитесь. Шпарь.

Письма от Гавронской не было. Опять Петровы встретили меня так, будто я их сын и вернулся с того света. Я рассказал им о зачетах. Дома я сидеть не мог, до трех часов мне надо было что-то делать, двигаться. Я побывал в институте. Пообедал и посмотрел газеты. Из них узнал только, что белополяки все тянут с подписанием мира. О положении на Южном фронте говорилось мало. И ничего конкретного. Значит, дела там не ахти.

В начале четвертого Потапов ввалился в номер с чемоданом в руке.

— Переоденься. — Он тяжело опустился на диванчик.

— Что с вами, Василий Николаевич? — Я впервые нарушил запрет, назвал шефа подлинным именем.

— Ничего. Переодевайся.

В чемодане был костюм из темно-синего бостона английской фирмы, о чем говорила этикетка, белая рубашка, два голубых галстука, фетровая шляпа, английские новенькие туфли, носки и светло-серый плащ-накидка. Браунинг. На кобуре две широкие шелковые ленты с застежками. Туфли и костюм будто изготовили для меня по мерке. После сапог и мундира я чувствовал себя прямо-таки способным не ходить, а летать.

— Добре, студент. Ученые говорят, бабы подвержены каким-то эмоциям. Особенно красавицы. Ты со своей внешностью должен сразить красоту. Но не раскисни, Ваня. Бери ее за жабры. Вторую пушку давай прилажу под левую руку… Возможно, красавица поведет тебя на вторую явку. Там потребуют сдать оружие. Отдашь один, второй останется… Добре. — Он приладил пистолет.

Я надел пиджак.

— Добре.

Я гляделся в зеркало, не узнавая себя. Приседал, разводил локти, осваиваясь с костюмом.

— Какие вести с фронта? — спросил я. Он молчал. Он спал, откинувшись к стене. Позже я узнал, что Потапов последний год спал только вот так урывками. И в дороге, когда ехал куда-нибудь. Работников было мало. Массу времени отнимали докладные, поступавшие в отдел Потапова. Гражданская война — самая сложная из всех войн. Брат идет против брата, отец против сына.

Было уже ровно пять. Я потренировался выхватывать пистолет из-под мышки. Чтоб освоиться в новом наряде, я хотел прогуляться по городу, зайти в ресторан. Я решил не будить Потапова, но едва открыл дверь, он очнулся.

— Готов? — произнес он. — На фронте особых изменений нет, — сказал он. Видимо засыпая, слушал мой вопрос. — Есть слух, будто Первую Конную к нам перебросят против Донского корпуса… Хорош красавец, — проговорил он, оглядывая меня. — Да, чуть не забыл. — И он подал мне две сосиски, завернутые в вощеную бумагу, для собаки Тарасова — на всякий случай.

Взяв пакет с томиком Гоголя, бросив плащ на плечо, я прошелся с беспечным видом по центральной улице. Вернулся и зашагал по маршруту, намеченному Потаповым. Чтоб наши увидели меня.

Солнце уже опускалось к горизонту, освещало крыши домов, макушки тополей и кленов, когда я оказался на Садовой улице. Люди возвращались с работы. Встречные задерживали шаг, косясь на меня. Пройдя мимо, оглядывались на неизвестного франта. Мальчишки и девчонки откровенно пялили на меня глаза. Шел я небрежной походкой. Но на душе было тревожно.

Вот и заветная калитка.

Едва я остановился, зазвенела цепь, кобель захрипел, залаял. Я толкнул калитку, но ее тут же открыла Ксения. На ней было то же шелковое платье. На ногах те же туфельки на каблучках. Девушка подала руку.

— Хозяйка третьего тома Гоголя, который вы так долго не возвращали, — представилась она, шутливо улыбаясь. — Я уж боялась, что вы не придете.

Я пожал ей руку, назвал себя и прошел в сад вслед за ней.

— В доме есть посторонние? — спросил я.

— Нет, что вы?! Никого нет. Приходила соседка. Я быстро ее выпроводила. Дом пустой.

Я перевел дух. Она, конечно, могла солгать, но голос ее, глаза, улыбка заставляли ей верить. Собака уже только хрипела, захлебываясь злостью.

— Сейчас успокоим его. Идите за мной. Но к нему не подходите. Он умница. Пиратка! — Кобель бросил лапы на ее плечи, лизал ее руки. Но на меня зло поглядывал. — Успокойся, глупый, — говорила она, — у несносный! Свои все, понимаешь? Тут свои. Он поймет все, — сказала она мне.

Прямая дорожка разрезала сад на две половины. В конце сада я увидел забор и белевшую калитку, о которой говорил Потапов. В доме за забором жила семья рабочего со сталелитейного завода. По просьбе Потапова рабочий принял временно на квартиру двух парней.

Пират успокоился и лег.

— Все, — сказала Ксения, — знакомство состоялось. — Сад хотите посмотреть?

— С удовольствием, — ответил я. — Она прошла вперед. Я незаметно бросил Пирату сосиску и услышал, как он клацнул зубами.