Антология советского детектива-14. Компиляция. Книги 1-11

Вася вышел из сарая и сразу погрузился в темноту безлунной южной ночи. Шагая на таинственный звук, он через десяток-другой шагов подошел к небольшой хате. Из окна ее падал свет, освещая сидевшего на завалинке однорукого мужчину, окруженного с двух сторон ребятами. Однорукий держал у рта какую-то темную штуку, похожую на дыньку. Из нее неслись таинственные звуки.

Вася подошел, щелкнул шпорами, поздоровался и спросил:

— Можно послушать?

— А вы кто будете? — спросил музыкант.

— Боец эскадрона особого назначения Василий Рубаков! — четко отрапортовал Вася.

— А я местный учитель Стороженко Павел Петрович. — Музыкант положил инструмент на колени и протянул Васе руку.

— На чем это вы играете? Полсвета объехал, а такого инструмента не видел!

— Наверно, товарищ боец, вы как раз и не были в той половине света, где на таком инструменте играют, — пошутил учитель. — Называется он окарина*["22]. Хотите посмотреть?

Вася взял окарину, повертел ее во все стороны, дунул в одну из дырочек. Получился жалкий писк. Ребята засмеялись. В стороне за домом послышались громкие голоса, и к ним приблизилась компания из пяти взрослых парней.

— Айда с нами, Павел Петрович! Что ты с этими малявками вожжаешься? — обратился один из них к учителю.

Вася повернулся к парням лицом, а они, увидев у него за поясом огромный револьвер, замолкли.

— Идите, ребята, своей дорогой. Мне и тут хорошо, — сердито сказал учитель.

Когда парни отошли, кто-то из ребят сказал: «Кулацкие сынки. Ходят по селу, самогон ищут!» — а другой добавил: «Весь, наверно, скупил Шкурупий, к нему полон дом гостей понаехал!».

Вася замер. Фамилия была похожей на Шкоропий.

— А как его зовут? — спросил он ребят.

— Не то Федор, не то Фома, — ответила девочка.

— Мы с ним знакомства не водим, — продолжил учитель. — Человек он приезжий, живет бирюк-бирюком. В деревню ходит очень редко.

— А может, его зовут Филя, Филипп? — спросил Вася.

— Может, и так, — согласился учитель. — Знаете его?

— Как вам сказать? — солидничал Вася. — Лежал со мной в госпитале боец Филя Шкоропий. Был он ранен в ногу.

— Он, он! — закричали ребята. — Дядько здорово хромает!

— А как к нему пройти? — спросил Вася.

— По улице прямо и прямо до конца деревни. Потом будет небольшой лужок, шагов сто, а за ним хата Шкурупия, — объяснил учитель. — Только куда вы в такую темь?

— Ничего, найду! — Вася попрощался и зашагал по указанной дороге, размышляя: «Шкурупий — похоже на Шкоропий, мог чуток сменить буквы… Зовут Федор или Фома — похоже на Филипп, Филя… Хромает, приезжий… Живет, ни с кем не водится… Приметы вроде сходятся… А может, и не он? Надо глянуть. Вдруг он? Что тогда? Был бы здесь товарищ Бардин, враз бы все решил!»

Дом, светясь двумя окнами, стоял за низкими густыми кустами. Вася снял шпоры, положил их в карман. Постоял послушал. Где-то рядом пофыркивали кони. Он подошел ближе. Кусты кончились, и он наткнулся на жердяную ограду. По ту сторону ее стояла пароконная тачанка с поднятой оглоблей. Две лошади хрупали лежащее в ней сено. Из дома доносились мужские голоса. Вася пролез под жердину и, пригнувшись, подошел к дому. Под ноги ему подкатилась небольшая собачка. «Только бы не гавкнула». Он достал кусок сахару и, наклонившись к собачке, протянул ей. Она взяла угощение и захрустела сахаром, а Вася, присев на корточки, ласково гладил ее, приговаривая шепотом: «Хорошая, хорошая, умница Бобка!». Собачка завиляла хвостом, а Вася продолжал медленно подвигаться к окнам. Подошел, привстал на цыпочки, заглянул и сразу отпрянул от окна. В комнате, освещенной лампой, за столом, уставленным разной снедью, бутылками и стаканами, сидели четверо мужчин. Лицом к окну — чернобородый, показавшийся Васе знакомым, а рядом с ним убийца Васиной матери Филипп Шкоропий. Двое спинами к окну, а пятый, длинноусый, в глубине комнаты, заводил граммофон. Все еще сомневаясь, Вася на миг прильнул к стеклу. Сомнения его рассеялись.

«Так вот вы где, гады, окопались! — зашептал про себя Вася. — Теперь не уйдете!»

В чернобородом он узнал атамана «гимназистов» — Мефодия Никитченко. Левая рука висела у него на повязке. «Это его в Покровке рубанул Семен Ермаков», — подумал Вася. А хозяина дома он узнал бы и через пятьдесят лет. Вот сейчас он размахивает рукой, что-то доказывая своему соседу, а тогда у него в руке была кочерга, ею бандит на глазах лежавшего в тифу, беспомощного Васи забил насмерть его мать.

Вася едва сдержался, чтоб не закричать или начать стрелять.

«Нет! — решил он. — Свалю одного, двух, остальные разбегутся… отгонят меня, запрягут тачанку и… поминай, как звали… Надо увести коней в село, а потом вернуться. Два бойца с карабинами, у следователя наган, Костя и я с револьверами, да если еще налететь на банду неожиданно… Ого! Какая сила!»