Антология советского детектива-14. Компиляция. Книги 1-11

— В предложенном вами плане, помнится, численность отряда определена в две тысячи личного состава, а не пять. Впрочем, дело не в этом, в сложившейся обстановке главное — ошеломляющая воображение внезапность, — резко ответил Врангель и кивнул в сторону столика. — Прошу, господа, на раут.

На низком столике возле окна стоял бочонок, опоясанный серебряными обручами, а в нем обложенные льдом несколько бутылок сухого вина из массандровских подвалов графа Воронцова. Рядом — французский коньяк «наполеон», фрукты и холодная закуска.

— Благодарствуем, господин главнокомандующий, — обрадовался атаман, — премного благодарствуем. Стремя — опора всадника, стременная — дух казака, — сказал Богаевский и лихо крутнул вверх поочередно кончики усов.

Врангель налил коньяка, поднял бокал и, глядя вдаль, задумчиво сказал:

— Благословляю вас, полковник, на подвиг ратный и славу бессмертную. Помните: широкий маневр и тесное взаимодействие, предельная стремительность и яростный натиск — вот что приносит победу.

Полковник Назаров стоял с таким напряжением, что мышцы ног заныли, будто их кто-то сильно сдавил. Он до боли стиснул зубы, чтобы радость, которая клокотала в груди, не прорвалась. Чувство бурной радости всегда вызывало у него взрыв неудержимого смеха. Он так и не разжал рта, чтобы поблагодарить главнокомандующего за тост. И только когда сквозь зубы нацедил глоток коньяка и проглотил его, обрел способность говорить:

— Благодарю вас, господин главнокомандующий, за предоставленную мне честь возглавить восстание казачества на Дону и воздвигнуть донской бастион Северо-Кавказской республики.

Врангель, казалось, не обратил внимания на душевный порыв Назарова. Он снова налил коньяка и поднял бокал.

— Помните, полковник, Советы в казачьих областях — это наспех сложенный стог сена. В подобных случаях, как известно, стог самовоспламеняется и сгорает. Процесс самовозгорания ускоряется в ветреную погоду. Ваша рейдовая операция и явится тем ветром, который внесет в донской «стог» пламень восстания. — Врангель протянул бокал к полковнику — раздался звон хрусталя. — Вам оказано великое доверие. Доброго вам пути, и не дай вам бог судьбы Арея.*["253]

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

— Антон Аркадьевич!..

— А? — очнулся генерал от глубокой задумчивости. — Это вы, Павел Алексеевич?

— Антон Аркадьевич, разрешите откланяться. Мне нужно еще уладить кое-какие личные дела.

— Да-да. Вас теперь с Крымом ничто не связывает. А пока вы будете на Северном Кавказе, то все, чем мы здесь живем, может кануть в глубины истории… Давайте-ка прощаться, батенька мой Павел Алексеевич. — Генерал обнял Наумова: — Ну, идите… идите, говорю.

— Я бы хотел просить вас, Антон Аркадьевич, поручить своему адъютанту доставить вещи Татьяны Константиновны на пароход. Мне, к сожалению, не представится возможным сделать это.

— Я сам провожу Танечку на пароход… Идите, Павел Алексеевич, идите.

Наумов вышел из управления и не спеша, будто кого-то ждет, осмотрелся вокруг. Среди торопливо идущих людей, обремененных своими заботами, он обратил внимание на праздно стоящего около афишной тумбы рыжего здоровяка в коричневой толстовке. Напротив него, на другой стороне улицы, стоял светлый фаэтон с поднятым тентом.

Озабоченно глянув на часы, Наумов перешел через дорогу и, вскочив в свою пролетку, приказал ехать домой. Надо было взять все необходимое для операции и отправить Сашу на пароход.

Через два квартала Наумов оглянулся: вслед за ним ехал светлый фаэтон. «Неужели за мной следят? Надо проверить», — решил он и остановил пролетку.

Фаэтон проехал мимо. В глубине его под тентом Наумов заметил того же человека в коричневой толстовке.

— Быстро домой, — приказал он ездовому.

Саша уже собрался и сидел, что называется, на чемоданах. Павел Алексеевич оценивающе осмотрел помещения и одобрительно кивнул.

— Молодец, Саша, будто мы здесь и не жили. А теперь забирай мою пролетку и немедленно езжай на пароход. Вот твои документы. Чтобы ни случилось, на берег не сходи. Лучше всего запрись в каюте и никого не пускай. Не велено, дескать, полковником.

— Хорошо, Павел Алексеевич.

— Ну, шагай!

На всякий случай выждав некоторое время, Павел вышел на улицу. Так и есть! В конце квартала под деревом стоял тот же фаэтон. «Однако крепко они взялись за меня». Наумов подошел к извозчику.

— Не заняты? — спросил он и заглянул под тент.

Там сидел человек в коричневой толстовке с накладными карманами. Белая соломенная шляпа натянута на глаза, а голова опущена так, что поля шляпы закрывали все лицо.

— Не могу, ваше высокоблагородие, — ответил старик. — Господин хороший заплатили мне и сказали: катай, пока не высплюсь. А какой мне резон гонять коня, коли господин спит… Да и ему спокойнее…

Наумов крикнул проезжавшего мимо извозчика и, вскочив в пролетку, назвал адрес управления. Не доезжая квартала, приказал повернуть за угол, рассчитался и вышел. Из-за угла снова показался светлый фаэтон.