Антология советского детектива-16. Компиляция. Книги 1-20

— Но я же не знал, что эти вещи украдены. Продавец, очень интеллигентный мужчина, заверил меня, что все это принадлежит ему лично, а он сам приехал в Кисловодск из Оренбурга.

— Это не освобождает вас от ответственности. Впрочем, мы вас не арестовываем, а просто приглашаем в милицию для дополнительного допроса. Вопрос о соучастии и степени вашей вины решит суд.

На очной ставке Рабулевич подтвердил, что картины и сервиз продал ему Анатолий. После этого Маргонин вновь пригласил Анатолия на допрос.

— Расскажите нам об убийстве профессора Панкратьева, — спросил он в упор.

— Как? Разве Николай Петрович убит? — удивление Анатолия выглядело вполне искренне.

— Будто вы не знаете об этом? А между тем золотые часы,которые нашли у вас, принадлежали раньше профессору. Вы обокрали его, а когда Николай Петрович хотел оказать вам сопротивление, застрелили его.

— Это неправда, я никого не грабил и не убивал.

— Будет вам запираться, Анатолий Николаевич! Это только усугубит вашу вину. Признайтесь во всем и увидите, вам сразу легче станет. Хотите, я помогу вам? Итак, пятого августа, рано утром, вы со своим сообщником Стецюком Яковом Никандровичем отмычкой открыли дверь, проникли в квартиру профессора, взяли самые ценные вещи и уже хотели уйти, когда он проснулся, и, пытаясь вас задержать, вытащил из-под подушки револьвер. Николай Петрович нажал на спуск, но произошла осечка, и тогда ваш сообщник вырвал у профессора револьвер и в упор застрелил его. Верно я говорю?

По мере того, как Маргонин говорил, мертвенная бледность постепенно сходила с лица Анатолия, а под конец он даже пытался улыбнуться.

— Разрешите закурить? — спросил он.

— Пожалуйста.

Анатолий достал из кармана коробку «Нашей марки», вынул папиросу, постучал ею по крышке, чиркнул спичкой и глубоко затянулся.

— Вы неплохо фантазируете, гражданин следователь, но я вас разочарую: пятого утром меня в Ташкенте уже не было, так как четвертого августа вечером я выехал скорым поездом из Ташкента в Оренбург. Об убийстве отца мне стало известно только теперь, от вас. Так что у меня имеется то, что на вашем языке называется полное алиби.

— Да, ученые нынче пошли преступники, — заметил Маргонин, — а чем вы можете это доказать? Может быть, у вас сохранился проездной билет?

— В Оренбург я прибыл шестого вечером и тут же пошел поужинать в ресторан. Там я немного перебрал, да меня еще и оскорбил какой-то фрайер. Я никогда не ввязываюсь в пьяные драки, но мой сосед по столу не выдержал и дал ему, грубо говоря, в морду. Нас привели в милицию, составили протокол, меня отпустили, а соседа посадили за хулиганство: уж очень чувствительно приложился он к физиономии того фрайера, который, как на грех, оказался какой-то важной птицей. Если в Оренбургской милиции соблюдается порядок, то протокол, составленный в ресторане, должен там храниться.

— А может быть, вы выехали из Ташкента пятого?

— Тогда я попал бы в Оренбург не шестого, а только седьмого августа. Посмотрите железнодорожное расписание. Других поездов, кроме Московского-скорого, на Оренбург нет.

— Что же, выясним и это, — откликнулся Маргонин.

В тот же день Маргонин получил телеграмму из Ташкента: «Немедленно выезжайте. Панкратьева отправьте этапом. Зинкин».

...Аня встретила Маргонина, как они и договорились, у главных нарзанных ванн. В огромные дубовые двери с узорными медными ручками проходили курортники. Из парка доносилась музыка, — там у колоннады играл военный оркестр. По проспекту гуляли нарядные праздные люди. В теплом вечернем воздухе чувствовалось что-то пьянящее.

— Я завтра должен уехать, — сказал Леонид, глядя в ее большие миндалевидные глаза.

— Как жаль, — в голосе ее послышалась неподдельная грусть.

— Мне так не хочется расставаться с тобой.

— Я приеду в Ташкент. Ведь там нужны учителя?

Уже стемнело, а они не замечали никого вокруг, долго гуляли в опустевшем уже парке...

Поезд уходил ранним утром. Маргонина провожали Аня и начальник уголовного розыска — он помог внести чемодан в вагон и тут же распрощался.

Станционный колокол прозвонил два раза. Леонид привлек к себе Аню и сказал ей то, на что не решился вчера в парке: что любит ее, что ждет в Ташкенте. Поезд тронулся. Из окна вагона Леониду были видны уходящий вдаль небольшой, словно игрушечный, вокзал и стройная фигурка молодой женщины на перроне.

По пути в Ташкент Маргонин сделал остановку в Оренбурге, чтобы проверить правдивость показаний Анатолия, хотя чутье и подсказывало ему, что тот говорил правду.

В Оренбурге было уже холодно. Шел мокрый снег с дождем, и Леонид изрядно продрог. В маленьком кабинете с табличкой «Начальник Оренбургской гормилиции» сидел уже немолодой человек в старом милицейском кителе и пил чай. Маргонин рассказал ему о цели своего приезда.

— Так можно и простыть, — сказал начальник, глядя из-под нависших бровей на одетого по-летнему Леонида, — вы, наверное, решили, что в России в это время так же тепло, как и в Ташкенте.

Через несколько минут в кабинет принесли чашку дымящегося чая, хлеб и нарезанную тонкими ломтиками колбасу.