Антология советского детектива-17. Компиляция. Книги 1-15

Кушниц молчал, закрыв глаза.

— Мне плохо… Я плохо себя чувствую, — прошептал он наконец.

Рублёв нажал кнопку под столом.

Вошли двое сотрудников и увели покачивающегося агента.

Час спустя Рублёв, Максимов и двое сотрудников, врач «скорой помощи» стояли у трупа. Труп Рудника лежал на носилках, покрытый брезентом, на который со стуком падали капли дождя. Сотрудник показал снимок вещей, ценностей, найденных при Руднике: несколько золотых часов, пачка американских долларов, около десяти тысяч в советских рублях.

— Вероятно, собирался бежать, — сказал Максимов.

Затем он отвёл Рублёва в сторону.

— Сергей Николаевич, но почему всё-таки Кушниц убил Рудника?

— Видишь ли… При обыске в карманах Кушница обнаружен отчёт о деятельности Рудника.

— Вероятно, Маккензи приказал ему взять этот отчёт. Он, видимо, хотел использовать этот документ в каких-то корыстных целях.

— Может быть. Это мы разберёмся. Во всяком случае Рудник мешал англичанину, и он решил его убрать.

— Наверное, он знал немало.

— Да, отчёт говорит о том, что он был осведомлён о многих делах английской разведки. И за это он поплатился жизнью.

Оба сотрудника замолчали, глядя, как двое санитаров, вылезших из «скорой», убирают носилки с трупом Рудника в машину.

— Наверное, хотел закончить свою карьеру в Швейцарии, — сказал Рублёв, — а закончил в морге.

— Типичная судьба предателя. — Максимов отряхнул мокрую шляпу. — Ну, что ж, Сергей Николаевич, я пойду. Дома, наверное, меня заждались.

Максимов пожал Сергею Николаевичу руку и скрылся в подъезде. А Рублёв набрал знакомый номер телефона. Голос Кати был, как всегда, оживлённым.

— Я сегодня почему-то ужасно волновалась за тебя. Что-нибудь случилось?

— Ничего. Обычный рабочий день.

— Я тебя жду…

— Где?

— У себя дома. Папа хочет с тобой познакомиться!

Рублёв зябко поёжился.

— Я его немного побаиваюсь…

— Дурачок. Он добрый. Очень. И потом… я его так заинтересовала…

— Послушай, а нельзя как-нибудь отложить…

Катя на мгновение умолкла…

— Ты невыносим!

— Просто никогда не был женихом, — засмеялся Сергей. — Хорошо, сейчас приеду.

Он довольно быстро нашёл такси. Пожилой водитель проворчал было, что он уже окончил смену, но подобрел, когда Рублёв обратился к нему очень вежливо. Откинувшись на заднее сиденье, Сергей Николаевич с наслаждением закурил. Мимо проносились ярко освещённые витрины магазинов, смеющиеся лица людей. Улица Горького показалась ему необычайно многолюдной, а толпы людей — необычно весёлыми. Он вспомнил, как несколько лет назад вот в такой же вечер, после того как ему предложили работу в управлении, он брёл по улице Горького и думал, соглашаться ему или нет.

Он мечтал заняться восточными языками, поехать на практику в Японию, Бирму, Гонконг. Работа в управлении не очень его прельщала. Нет, сегодня он не жалел о своём выборе. Если эти люди на улицах вот так веселы и беззаботны, то в этом и его, пусть маленькая, но заслуга. Ведь он, Сергей Рублёв, двадцати семи лет от роду, среди тех, кто обеспечивает людям мир.

* * *

В один из ноябрьских дней в наших газетах появилось сообщение, в котором говорилось, что соответствующие компетентные органы установили, что в течение нескольких месяцев своего пребывания в Москве, Р. Кларк и Д. Маккензи занимались недозволенной деятельностью, несовместимой с их официальным пребыванием в нашей стране. Им предложено покинуть пределы СССР в течение сорока восьми часов.

Когда «линкольн» подвёз Кларка и Маккензи к зданию аэропорта, они долго смотрели в сторону окутанной вечерними сумерками русской столицы, и Кларк, обращаясь к провожавшим его сотрудникам, задумчиво произнёс:

— Да, Россия не та страна, где таким, как мы, можно сделать карьеру…

Москва

1972–1973

Анатолий Ромов Человек в пустой квартире. Перед выходом в рейс

Человек в пустой квартире

1

Пассажирам крупнотоннажного рейсового дизель — электрохода БМП[91] «Академик Медников», стоявшего на линии Гавр — Ленинград, — а ими в основном были иностранцы — в этот раз повезло. Весь путь от Гавра море было спокойным, и, хотя только начался май, солнце пекло так, что большинство пассажиров с самого утра выбиралось на палубу. Временное население «Академика Медникова», ощущая, что наконец‑то началось лето, дружно загорало в шезлонгах.

В списках пассажиров был Джон Пайментс, подтянутый человек неопределенного возраста — впрочем, опытный взгляд подметил бы, что ему никак не меньше пятидесяти — с несколько тяжеловатым подбородком, короткими седыми усиками и небольшой родинкой у основания породистого, но перебитого когда‑то носа. В графе «профессия» в судовом списке значилось «кинопродюсер». В круиз этот спокойный пассажир отправился без попутчиков, к общению не стремился, но, не отставая от молодежи, вместе с любителями воздушных ванн с утра забирался в шезлонг и лежал под солнцем до самого обеда.