Антология советского детектива-17. Компиляция. Книги 1-15

— Официально у него художественное образование, работает по договорам. Рисует, оформляет спектакли. Но, думаю, источник денег у него другой. Карганов опытный картежник. Мелко не играет. И не только в карты — когда он появляется в бильярдной, там сразу освобождают центральный столик.

Обыск

На следующее утро квартира Веры Г аевой в присутствии понятых, родителей и представителей ЖЭКа была вскрыта.

Взявшись за книжный шкаф, Тауров тщательно просмотрел и перелистал все книги. Ничего интересного, кроме старых открыток, использовавшихся как закладки. На некоторых книгах в уголках проставлены инициалы «В. Г.». Скорей всего — «Вера Гаева». Правда, на одной из книг, «Литературных портретах» Моруа, в углу форзаца он нашел чью-то незнакомую подпись. Книга стояла в глубине, заставленная другими. Витиеватый росчерк, заглавная буква похожа одновременно и на Д и на Р. Вряд ли это Верина. Все-таки Р или Д? Если Р — книга может принадлежать Разину. Тогда — именно потому, что книга заставлена другими, Разин, проникший, допустим, в квартиру два дня назад, — мог ее просмотреть. Подошел к Гаевой:

— Нина Александровна, посмотрите, эта подпись вам знакома? Не Верина случайно?

Вгляделась.

— Нет. Верочкину подпись я знаю. Чужая эта подпись. Чья, не скажу, но чужая.

— А книга? Вы видели ее у дочери?

Тронула обложку.

— «Литературные портреты»… Что-то не помню. Вообще-то Верочка интересуется литературой, искусством. Но точно не знаю. Может быть, дали почитать?

— Наверное. Придется взять на экспертизу.

— Берите, конечно. Вы ведь лучше знаете.

Спрятав книгу в портфель, Тауров продолжил осмотр. Быстро оглядел журнальный столик: те же «Вог» и «Бурда», та же Цветаева, «Нидерландская живопись» лежит, как он ее положил в тот вечер на краю стола. Значит, после его ухода Вера ничего не трогала. Торопилась. Или ее торопили, — что одно и то же. Выдвинул вделанный в стол ящик — упаковка сигарет «Ява». Посмотрел — в упаковке осталось восемь пачек. Меньше половины. Три дня назад одна из пачек была предложена ему. Вера сказала, что не курит, запас для гостей. Или для гостя, который привык именно к «Яве»? Стоит запомнить. Перелистал каталоги и книги, перешел к платяному шкафу. Открыл одну из створок — аккуратно уложенные стопки белья. В соседнем отделении — плотно прижатые друг к другу плащи и платья. Повернулся:

— Нина Александровна, посмотрите, что взято? Вы ведь знаете вещи дочери?

— Да, конечно. — Гаева взялась за платья. Он отошел в сторону, неожиданно увидел блеснувший золотом черный атласный халат. Тот самый, в котором Вера его принимала. Стоящий рядом эксперт укладывал в портфель взятые образцы. Вера наверняка какое-то время была в этом халате после того, как он ушел. Тауров осторожно снял халат, передал эксперту:

— Можно будет отдельно заняться халатом?

В это время, закончив просматривать шкаф, Гаева повернулась:

— Некоторых вещей нет. Наверное, Вера их надела, когда уходила.

— Вы могли бы их перечислить?

— Пальто нет кожаного, сапог. Двух сумок.

— Продиктуйте, пожалуйста, Евгению Леонидовичу, он запишет.

Шабенко записал под диктовку все отсутствовавшие вещи. Осмотр квартиры закончился через час. Итог — в квартире не было найдено никаких особых ценностей, а также ничего подозрительного или указывающего на совершение преступления. Из документов — комсомольский и профсоюзный билеты и сберкнижка на имя Гаевой Веры Сергеевны с остатком на вкладе одна тысяча триста семь рублей. В квартире никаких пустот и тайников. Отсутствуют: дорожная сумка темно-синяя с клеймом «Трэвел», еще одна сумка такого же цвета поменьше, черное кожаное пальто, черные же сапоги, два платья, несколько кофточек, кое-что из белья и другой мелочи. Нет также паспорта и заводского удостоверения. Было решено, квартиру не опечатывать, а оставить на попечение родителей.

Уже после того, как все вышли и Нина Александровна, предварительно поставив верхний замок на предохранитель, запирала дверь, раздался телефонный звонок.

Гуров кивнул:

— Нина Александровна, пойдемте вместе. Вы снимите трубку и спросите, кто эго.

Они прошли в комнату. Гаева сняла трубку:

— Слушаю. — Посмотрела на Таурова. — Да, квартира Гаевой. Сейчас… Вас.

Тауров взял трубку:

— Олег? Что случилось?

— Случилось вот что. — Кусов на том конце провода медлил.

— Гнушев позвонил только что. Из Холмска. Мы с тобой думаем, что «Петропавловск-Камчатский» в рейсе? Так?

— Ну, так.

— А он говорит — «Петропавловск-Камчатский» ушел из Холмска в Дальноморск. Четыре дня назад. И давно уже стоит здесь.

— Это точно?

Более чем точно. Я позвонил в диспетчерскую, там говорят — «Петропавловск-Камчатский» четвертые сутки стоит в бухте Диомид. В судоремонтном заводе УТРФ[97]. Ну я и подумал — тебя это заинтересует.

В бухте Диомид

Судоремонтный завод УТРФ в бухте Диомид в отличие от СРЗ Дальрыбхолодфлота был для Таурова чужим. Лункова, работник ОБХСС, занимающеюся заводом, он по телефону не застал. Поставив машину у проходной, прежде всего заглянул в комнату охраны. Предъявив начальнику ВОХР удостоверение, спросил: