Антология советского детектива-17. Компиляция. Книги 1-15

— Похоже, самоубийство. Выстрелил себе в висок. Из «вальтера».

— Кто его нашел? — спросил его Тауров.

— Шкипер. Около десяти утра. Сразу позвонил по 02. Следственно-оперативная группа была здесь через двадцать минут.

Они прошли на лихтер, к кормовой надстройке. В маленьком коридорчике было тесно; у раскрытой двери одной из кают стояли проводник с овчаркой, женщина-судмедэксперт в белом халате, дежурный следователь прокуратуры. Тауров его знал, фамилия следователя была Шкалтин. Заглянул в каюту: там, сидя на подвесной койке и уровпив голову на стол, полулежал «Паша-Алексей». Тауров вгляделся: на виске рана, одна рука подогнута, другая свисает, почти касаясь палубы. На грязном линолеуме — засохшая лужица крови. У конца руки, у самых пальцев, — пистолет «вальтер». Некоторое время Тауров наблюдал, как работают криминалисты. Обернулся — рядом в коридорчике невысокий пожилой человек в потертом рабочем кителе. Шабенко кивнул:

— Это шкипер. Александр Георгиевич, если не трудно еще раз? Как и что? Эго мой коллега.

— Пожалуйста, раз надо. — Шкипер потрогал мятую мичманку, сдвинул на затылок. — Значит, так. Я-то Лешку Пономарева знаю давно. Когда-то вместе в резерве сидели. Лихтер наш на зимовке, команда три человека, я и два матроса. Живем на берегу, каюты все равно пустые. Холодно, куда в них? Лешу-то я знаю, ну и… Позавчера приходит: так и так, Георгиевич, с бабой поругался, переночевать пустишь? На пару суток? Я — почему не пустить. Добро, говорю. Дал ему ключ от каюты, такие дела. А сегодня с утра ткнулся в каюту-^смотрю, лежит. Аж пробрало всего. Никогда такого не видел.

На лихтере никого больше не было?

— Вы что… Никого. Тихо так все. Я тронул его, смотрю — вроде давно уже мертв. Закоченел.

— Карманы не обыскивали?

— Какие карманы… У меня мороз по коже, я скорей к проходной. Позвонил в милицию, они говорят — ждите, сейчас приедем. Я уж в каюту к нему не заходил, так у трапа и простоял, пока милиция не приехала. — Вздохнув, шкипер отошел. В коридор вышел следователь. Достал сигареты, Тауров дал ему прикурить.

— Геннадий Юрьевич, поздравляю. Мой подопечный.

— Я уже понял. Личное напутствие Бабурина.

— Что при нем нашли?

— Ничего особенного, если не считать финки и двух паспортов — на имя Севрюкина и Пономарева.

— А остальное?

— Остальное мелочи. Связка ключей, платок, зажигалка. Денег около двухсот пятидесяти рублей.

— Золота не было?

— Нет. Но на левом безымянном пальце остался след от кольца, совсем свежий. Подозреваю — сняли уже после смерти.

— Вы не сомневаетесь, что это было самоубийство?

— Ну… Он мог застрелиться. А кольцо сняли потом. Вообще же, надо проверять.

Тауров подождал, пока будет составлен подробный список вещей, найденных в каюте. Список изучал долго — ему казалось, в нем чего-то не хватает. Но чего именно, он пока понять не мог. По следам на коже — «блондин» выстрелил в себя, приставив «вальтер» вплотную к виску. В обойме не хватает трех патронов. Двумя первыми, по всей вероятности, был убит Разин. Особых причин сомневаться, что это самоубийство, пока нет. Единственное — на размышление наводит след от кольца на пальце.

Предоставив группе продолжать работу, Тауров вернулся в УВД. И здесь, сев за свой стол и взяв в руки блокнот, понял наконец, чего не хватало в списке найденных при «блондине» вещей. Записной книжки. Некоторое время сидел, прикидывая: может быть, скрываясь на лихтере, «Паша-Алексей» просто не взял с собой записной книжки? Подумав, все-таки решил: нет, именно в такой ситуации он должен был ее взять. Обязательно. Именно в «бегах» записная книжка особенно нужна. Для связи с людьми, телефоны которых в обычной обстановке человек на память не помнит. Свежий след от кольца объясняется тем, что кольцо могло быть изготовлено из меченого «фарфорового» золота. Если убийца как-то связан с фарфоровым золотом, он обязательно изъял бы кольцо как важную улику. Ведь никто пока не знает, что «фарфоровая» золотая десятка находится сейчас у Таурова. Вряд ли «Паша-Алексей» искал повторной встречи с Никитенко. Вполне возможно, что это не самоубийство, убийца взял у «Паши-Алексея» также и записную книжку. В ней могло оказаться много нужных убийце и «ненужных» следствию записей.

Примерно через час позвонил Шабенко. Про скончавшегося Алексея Пономарева выяснилось следующее: уроженец Дальноморска, двадцать девять лет, холост, родителей нет. Прописан и жил на улице Айвазовского у бездетной тети, воспитавшей его как сына. По месту прописки показывался крайне редко. Был осужден по статье 145-1 за грабеж, отбывал наказание в колонии усиленного режима, откуда вышел три года назад. Последняя запись в трудовой книжке: матрос-моторист рыбфлота. Однако из резерва рыбфлота отчислен полгода назад, в последнее время нигде не работал, сменив несколько мест. Обыск по месту прописки подтвердил, что Пономарев занимался сбытом золотых царских десяток, возможно, поддельных. В тщательно оборудованном тайнике под паркетом были спрятаны четыре царские золотые десятки, датированные 1902 годом. Записной книжки при обыске квартиры найдено не было.