Антология советского детектива-19. Компиляция. Книги 1-28

— А то. — Михаил Борисович опрокинул в рот еще рюмочку, пожевал губами. — Валя с вами расплатилась, а вы бутыли ей и мешочек не вернули. Так? Так. Держите бедную женщину на крючке, на нервы ей действуете, вымогаете новые суммы. Нехорошо, полковник!

— Ничего я не вымогаю, — буркнул Битюцкий.— Она меня пригласила, я пришел. Посидели, поговорили…

— А потом вы стали к Вале приставать, склоняли ее к сожительству… Ай-яй-яй! Мы ведь все это на пленочку записали, Альберт Семенович. Хотите послушать? Боря, сделай.

Бородатый пошел в соседнюю комнату, в ту самую, куда ходила Долматова, пощелкал там… Скоро зазвучал в доме усиленный голос Битюцкого: «Ишь, народная артистка!… Ну садись рядом, Валюша, садись… Или я тебе совсем не нравлюсь?…»

— Ладно, достаточно, — Михаил Борисович вяло махнул рукой. Сидел он в свободной позе, жевал дольку лимона, морщился. Сказал как бы между прочим:

— Мы не хотим вам зла, Альберт Семенович. Не за этим мы сюда явились.

Наваждение какое-то! Битюцкий протер глаза, присмотрелся повнимательней — не снится ли ему все это? Да нет, не снится. И вляпался действительно крепко. Но сдаваться он не собирался.

— Вы ничего не докажете, — сказал глухо, жестко. — Все это чушь собачья — названные вами статьи, инсценировка с пленкой… Никаких денег я у Долматовой не брал. А то, что пришел в гости… Ну, разве что от жены влетит.

— Не упрощайте, Альберт Семенович, не надо. Вы прекрасно все понимаете. И знаете, на что шли. Но, повторяю, мы вам не враги. Пока. Все зависит от вашего дальнейшего поведения. И статьи — не шутка. Пятнадцатью годами в общей сложности можете и не обойтись.

— Вы что — юрист?

— Так же как и вы, Альберт Семенович, ваш коллега, — Гонтарь картинно склонил перед Битюцким лысину. — Правда, сейчас я на другом, можно сказать, хозяйственно-деловом поприще, развиваю по призыву партии и правительства кооперацию. А знание советских законов помогает. Легче ориентироваться в сложных экономических ситуациях.

— Что вы хотите?

— Вот это мужской разговор!… Давайте все-таки выпьем, Альберт Семенович. Прошу!

Битюцкий принял из рук Гонтаря рюмку, но пить не стал, держал ее на весу.

— Раскрываться вам перед правосудием конечно же не резон, — продолжал Гонтарь, тыкая вилкой в тарелочку со шпротами. — И надо найти выход из положения. Выход этот — прост. Мы с этой минуты становимся друзьями и помогаем друг другу в преодолении трудностей. Конкретные шаги следующего характера: во-первых, мы едем сейчас к вам и забираем бутыли и мешочек с побрякушками. Второе: вы умеряете пыл своего пинкертона, копающегося на «Электроне», я имею в виду капитана Воловода. Третье: все тот же Воловод не перестает нервировать нашего общего друга Шамрая, с автоцептра. В перспективе в нашей стране намечается свободная торговля, в том числе и дефицитными запчастями. Ваша служба, как таковая, будет не нужна, отомрет. В развитых странах БХСС, поверьте мне на слово, нет. Свободное предпринимательство. И вам, Альберт Семенович, нужно постепенно привыкать к этой мысли, а лучше всего — переквалифицироваться. Грамотные, имеющие опыт работы в органах юристы нужны… Валентине Васильевне впредь не мешайте. И не думайте сводить с нею счеты, мы ее в обиду не дадим. В случае опасности для нее… Ну, сами понимаете… Мы бы хотели об этой опасности знать заранее. Можно позвонить мне, можно вот, — он повернулся к бородатому, — Борису. Телефончик он вам сообщит.

— Берете меня в свою банду?! — лицо Битюцкого исказила улыбка-гримаса.

Дернулось недовольно и лицо Гонтаря.

— Альберт Семенович, не нужно допускать таких сильных выражений. Мы люди культурные, современные, должны говорить на цивилизованном языке. К чему выражаться при такой красивой женщине? Нехорошо. Вы свой путь сами избрали, Альберт Семенович, мы это приветствуем и предлагаем сотрудничество в обоюдных интересах. Играть с нами не стоит. Или — или. Вы ведь прекрасно понимаете наши возможности дать на вас компромат в прокуратуру. Однако, повторяю, мы этого делать не собираемся. Вы нам нужны. Но я, как всякий здравомыслящий человек, допускаю мысль, что вы все же струсите, одумаетесь и завтра же пойдете сдаваться советскому правосудию — так сказать, явка с повинной. Вариант такой не исключаю. Но это глупо, Альберт Семенович. Из любых положений есть выход. С наименьшими потерями.

Битюцкий встал.

— Я подумаю, — сказал он, ни на кого но глядя. Поднялся и Гонтарь.

— Конечно подумайте, Альберт Семенович. Дело серьезное. А сейчас вы с моими парнями съездите… Где у вас бутыли и мешочек с деталями?

— В гараже.

— Ну вот. Съездите, отдадите. И расстанемся друзьями.

Гонтарь подал Битюцкому руку, тот, хмурясь, подал свою, но быстро выдернул ладонь из цепких пальцев Михаила Борисовича, пошел к двери, одарив красноречивым взглядом безмолвно стоящую у окна Долматову. «Старого воробья на мякине провела. Тьфу!» — чертыхнулся он в бессильной злости.