Антология советского детектива-2. Компиляция. Книги 1-11

Ольшер учтиво поклонился. Рут замедлила шаг.

— Поцелуйте мне руку, капитан. Это вы можете сделать сами, не прибегая к услугам Людерзена.

Не без удивления Ольшер поднес ее пальцы к губам. Усмехнулся.

— Мне иногда кажется, Рут, что в вас течет испанская кровь.

— Просто я долго грелась под южным солнцем, господин капитан. Ведь я родилась в Лиссабоне.

— Именно это я имел в виду.

— Прощайте!

— Мы еще увидимся, фрау Хенкель. — Он проводил ее до изгороди.

— Надеюсь, мне не нужно предупреждать о сохранении тайны. Об этой встрече не должен знать даже ваш муж.

Рут грустно улыбнулась.

— Разумеется.

4

Людерзен первым встретил Саида и Азиза. На Азиза не обратил внимания, оставил в большой комнате, заменявшей здесь и холл, и коридор, и зал заседаний, и класс для занятий по немецкому языку, а Исламбека повел к секретарю. К жене своей.

— Дорогая, это тот самый Исламбек…

Фрау Людерзен радостно улыбнулась, как будто давно знала Саида и ждала его.

— Очень приятно… Очень приятно…

Она продолжала улыбаться, пока Людерзен ставил стул — простой, потускневший от времени, пошатывающийся стул — и усаживал Исламбека. Глаза ее удивленно и восхищенно смотрели на Саида.

Он ничего не понимал. Со вчерашней ночи все переменилось, все двигалось в обратном направлении. Вернее, в направлении, которое нужно было Саиду. Дом на Ноенбургерштрассе становился его домом. Во всяком случае, принимал Исламбека гостеприимно.

— Как вы устроились?

Это спросила фрау Людерзен. Ей хотелось быть заботливой хозяйкой. Кто еще мог бы выполнить такую роль — в комитете переполох. Смерть Чокаева нарушила с трудом налаженный порядок. Никого целый день нет. Никто не знает, кто главный, кому надо подчиняться. Осталась секретарь Людерзен — все знающая, все видящая фрау Людерзен. Где-то вверху, в каких-то министерствах или ведомствах, решается судьба «трона». И пока решается, маленькая фрау с лукавыми карими глазами и вздернутым носиком вынуждена быть хозяйкой серого дома на Ноенбургерштрассе.

— В отеле на Инвалиденштрассе, — ответил как мог любезнее Саид.

— Ах, ах…

Почему она удивилась? Почему покачала головой? Просто выразила сочувствие — в отеле дорого. Ведь Исламбек приехал в Берлин не на один день.

— Вам надо найти комнату… Обязательно. С пансионом…

Зондерфюрер подождал, пока иссякнет запас любезности у фрау Людерзен, и вдруг сказал холодно:

— Оставь нас, милая. На несколько минут…

Она не обиделась, не выразила недоумения. Вообще ничего не выразила. Взяла со стола какую-то бумагу и покорно удалилась.

Людерзен прошел за стол и занял место жены. Закурил. Нет, прежде протянул портсигар Исламбеку, дал возможность ему первому вооружиться сигаретой, потом сделал то же сам. Оба задымили.

— Я не знаю, чем вы здесь будете заниматься, господин Исламбек, — начал зондерфюрер. — Но это, в сущности, не имеет значения. Главное, что вы уже причислены к нам и можете считать себя в правительстве Туркестана.

Слово «правительство» было сказано так скучно, так бесцветно, что Саид даже не ощутил его значения. Словно назвали какое-то почтовое отделение или контору по страхованию имущества. Сам Людерзен не заметил сказанного. Он, видимо, не понимал всей важности представления новичку учреждения, в котором тому предстояло работать. Зондерфюрера занимало другое, об этом другом он и заговорил шепотом, таинственно:

— Работа на Ноенбургерштрассе очень своеобразная. — Людерзен сделал паузу. Посмотрел на дверь, словно проверял, хорошо ли она закрыта. — Возникают разные мысли, предложения, замечания. Если они возникнут и у вас, в чем я не сомневаюсь, прошу обращаться ко мне лично или к моей жене.

Этот молодой офицер даже не задумался над смыслом изложенного. Он говорил с будущим «членом» правительства как со своим подчиненным, как с агентом, которого надо проинструктировать перед вступлением на официальную должность. О задачах и целях — ни слова. Зачем такая роскошь. Да и есть ли цели. Если есть, то зондерфюрер их не знал или не хотел знать. Итак, путь в правительство через молодого, симпатичного и энергичного офицера Людерзена.

— Вы меня поняли?

— Вполне.

— Желаю успеха, господин Исламбек…

Разговор, официальный разговор, окончен. Зондерфюрер улыбнулся. Сверкнул своими веселыми глазами. Поднялся. Поправил китель. Он хорошо сидел на эсэсовце. Вообще на нем все хорошо сидело. И весь он был подтянутым, строгим, устроенным специально для этой броской, внушающей страх людям, формы. Чувствовал себя в ней свободно.

Людерзен ничего больше не сказал. Он, видимо, считал свое маленькое предупреждение всеобъемлющим, исключающим всякие недомолвки и сомнения. Саиду не оставалось ничего другого, как кивнуть понимающе и поблагодарить. За совет. Собственно, главное он действительно понял — наблюдать, слушать, анализировать и докладывать зондерфюреру. Ни в коем случае не решать ничего самостоятельно и тем более не действовать. Действия должны санкционироваться Людерзеном. Или, точнее, Ольшером через этого офицера связи.