Антология советского детектива-20. Компиляция. Книги 1-15

— Мальчишка один. Знакомый. Нечего его сюда впутывать.

— Значит, вы убили Агулина? — без всякого перехода спросил Смолин. — А как он был одет в ту ночь?

— Обычно, — спокойно отозвался Сивриков. — В пиджаке, понимаешь, в брюках.

— А на ногах? Ботинки, сапоги?

— Я на ноги не глядел.

— Как вы проникли в квартиру Агулина? Вы знали его раньше? Видели когда-нибудь?

— Зачем мне его знать? Должен открыть клиенту. Я постучал, он открыл.

— Когда вы стучали?

— Ночью.

— Понимаю. В какое время?

— Ночью. А время не знаю.

— Приблизительно?

— Может, в двенадцать, может, в час.

— Почему поздно?

— Занят был.

— Чем?

— Занят — и все.

— Хорошо. Расскажите, как расположены комнаты в доме Агулина?

Сивриков сделал неопределенный жест рукой:

— Вот так одна, понимаешь. Вот так — другая. Вот так, еще одна.

Смолин помолчал, приглядываясь к Сиврикову, и сказал негромко, занятый, очевидно, какими-то мыслями:

— В доме Агулина — только две комнаты. Та, в которой работал, и спаленка. Третьей нет.

— Может, и нет, — не стал упираться Сивриков.

— До ареста работали?

— Нет. Нервы у меня.

— Друзья у вас есть?

— Имеются.

— Назовите.

Сивриков потер лоб тыльной стороной ладони, ответил с подчеркнутой обстоятельностью:

— Иванов, Петров, Сидоров и другие.

Смолин постучал пальцами по столу, сказал Гайде:

— Велите отправить осужденного в тюрьму, Михаил Иванович. Мне он пока не нужен.

Оставшись одни, следователи несколько секунд молчали.

— Сивриков тут не при чем, — наконец промолвил Смолин. — Это ясно, как божий день. Берет на себя чужую вину. Полагает, что его не убудет от этого. Видимо, хорошо знает убийцу и выполняет его просьбу.

Гайда согласно кивнул головой. На малоподвижном некрасивом лице, этого человека странно живыми и притягательными были глаза. Смолину казалось, что они постоянно меняют краски, как поверхность голубого горного озера в короткие минуты рассвета.

— Понятно, просьбу, — отозвался Гайда. — Да ведь не всякий возьмется выполнять такую просьбу… да, не всякий. Значит, дружок просил. А когда просил, как полагаете?

Гайда подчеркнул слово «когда», и Смолин понял своего старшего товарища.

— С первого по пятое июня, когда Сивриков был на воле? — вслух размышлял капитан. — Едва ли. Он думал о том, как замести следы и верил, что сделает это. Иначе, зачем бежать? Полагаю, убийца и не стал бы просить Сиврикова в то время — у этих людей есть свой кодекс. Они, вероятно, не встречались в эти пять дней. — Ведь мы могли выйти на след того или другого и взять обоих.

— Да… вы правы… конечно… — подтвердил Гайда. — Почему Сивриков только вчера заявил об убийстве? Зачем тянул? Нет, не тянул… Он ничего не знал о нем. Что ж в итоге?

— Его попросили взять на себя вину два-три дня назад? Так, надо думать?

— Вот именно. Надо найти тех, кто носил ему передачи.

На следующий день Смолин поехал в тюрьму, чтобы выяснить фамилии людей, приходивших к Сиврикову. Выходило, что передачи осужденному приносил всего один человек. Сохранилась его записка на листе из ученической тетради. Записка не представляла особого интереса, и Смолин, быстро пробежав ее взглядом, остановился на подписи.

В конце страницы неустойчивым аккуратным почерком было выведено:

«С. Мятлик».

Смолин насторожился. Он уже где-то слышал эту фамилию.

Теперь, пожалуй, можно было возвращаться к себе.

Машина, не сильно покачиваясь на рессорах, мчалась к центру города, и капитан на мгновенье закрыл глаза, отдыхая. И совсем внезапно, как это часто бывает у людей, обязанных многое помнить и знать, капитан почти зримо представил себе тощую папку — дело № 247, прекращенное производством в суде. Там, в этой папке, было заявление Агулина, обвинявшего в краже часов «Звезда» С. Мятлика, — улица Новая, дом 43.

Приехав в управление, Смолин позвонил в суд. Память не изменила капитану: С. Мятлик жил в доме № 43.

Смолин не стал терять времени. Найдя Анчугова и Бахметьева, капитан отправился с ними на улицу Новую.

Неподалеку от дома № 43 сыщики вышли из машины. Отправив Павла за ордером на обыск, Смолин медленно пошел к нужному дому. Анчугов свернул в боковую уличку, чтобы выйти к нему с противоположной стороны. Бахметьев заправил длинные мягкие волосы под фетровую шляпу, широко улыбнулся, и его подвижное скуластое лицо стало маленько глуповатым от счастья: молодой и здоровый человек, вероятно, пришел на свидание.

Купив у девочки на углу ветку отцветающей сирени, Бахметьев воткнул ее себе в петлицу пиджака и, поминутно взглядывая на часы, стал вышагивать от угла до угла.

Через полчаса, уже обеспокоенный тем, что его, очевидно, обманули, молодой человек стал присматриваться к проходящим автомашинам.

Заметив выехавшую из-за угла «Победу», он решительно поднял руку.

Шофер на секунду задержался, покачал головой и отправился дальше.

Бахметьев положил в карман ордер на обыск, переданный ему Павлом, и направился к дому № 43.

Калитка была открыта, и капитан прошел во двор. Почти сейчас же рядом с Бахметьевым оказался Смолин, и они вдвоем направились в маленький домик.