Антология советского детектива-21. Компиляция. Книги 1-15

Что же это за причина? Ответ на вопрос придется повести издалека. В первый год работы в прокуратуре Сергееву рассказали об одном приостановленном деле. Молодой следователь с жаром взялся изучать это дело, но тоже ничего не нашел в нем такого, за что можно было бы уцепиться. Речь шла о предателях, мужчине и женщине, работавших в немецких концлагерях; он — Агапкин Игорь Андреевич, она — Огулькова Вера. Сведения о них были ограниченные и разноречивые: по одной версии они погибли во время наступления наших войск, по другой — бежали с немцами. Кто они в прошлом — не установлено. В материалах дела не раз упоминалась еще одна личность — некий Брук, который, повидимому через Агапкина и Огулькову, насаждал в немецком лагере баптизм, как резерв для шпионажа.

Сергееву до этого не приходилось сталкиваться с баптизмом. Он обложил себя литературой о сектантстве. Оказывается, это религиозное течение широко распространено за границей. И сейчас, когда Сергеев услышал, что Коноплев в немецком плену стал баптистом, у него появилась мысль: немецкий плен не такое место, где могут бескорыстно проповедоваться религиозные веры. Кто такой этот его духовный отец Голубев? Дружок по фронту? А может быть, по плену? Может быть, и в лагере, где находился Коноплев, были свои бруки и агапкины?

А может быть, подлинный Агапкин был именно в коноплевском лагере?..

Мысль уходила всё дальше и дальше, увлекая за собой, раскрывая новые горизонты.

Сергеев разработал план своего дальнейшего поведения. Он сходит на рыбалку вместе с Коноплевым, объявит себя баптистом и поговорит с ним по душам. Тот, наверное, расскажет, где находился в плену и при каких обстоятельствах стал баптистом…

Коноплев охотно принял предложение Сергеева, и они вечерней зарей отправились на рыбалку с набором удочек, которых у Касьяна Титовича было в избытке. Пришли на речку, остановились у обширного зеркального плеса — «Ивашкина омута», любимого места рыбаков. Клев был изумительный, только подхватывай; рыба попадалась крупная: карповые и щука. К сожалению, вскоре стали одолевать комары; эта досадная помеха усиливалась с каждой секундой. В таких случаях хорошо помогает самосад.

— Ты что, дружище, кажись, не куришь? — спросил Сергеев Коноплева, энергично отмахиваясь от назойливой твари.

— Когда-то шалил малость, а теперь избавился от сей скверны… А ты, вижу, тоже не балуешься?

— Никогда в жизни не осквернял рта своего этой поганью… Пить тоже не пью.

— Вот как! Теперь мало от кого услышишь такие слова: не курю да не пью…

— Не возражаю, но мне, например, не позволяет делать ничего плохого моя вера… Ты, поди, неверующий?

Коноплев не ответил на этот вопрос. Он с удивлением посмотрел на Сергеева и спросил:

— А какая у тебя вера?

— Настоящая и единственно правильная на всем белом свете… Слыхал ты про баптистов?

Коноплев и на этот вопрос не ответил — насторожился.

— Так называют евангельских христиан, — продолжал Сергеев, — эти люди несут человечеству спасение. Только там знают истину.

Коноплев слушал Сергеева, затаив дыхание, слегка приоткрыв толстые пунцовые губы, потом оставил удочки, подошел к Сергееву, поклонился ему в пояс и, несколько нараспев, сказал:

— Спасибо тебе, брат во Христе…

— Никак ты тоже баптист?! — Сергеев сжал Коноплева в объятиях. — Рад, очень рад! Отныне будем не только братьями, но и друзьями. Аминь.

— Аминь! — радостно повторил Коноплев.

Продолжая оживленную беседу, рыбаки шли домой. Коноплев потребовал от своего брата и друга немедленно перебраться к нему. Жилье у него подходящее, недавно, при помощи колхоза, отстроил себе хату из двух комнат. Сергеев принял предложение и в тот же вечер переселился к Коноплеву…

Жена Коноплева — Клавдия, хлопотливая, жизнерадостная, приветливо встретила гостя и быстро соорудила ужин из рыбного и молочного. После ужина возник короткий спор, где спать гостю — в горнице или на сеновале.

Сергеев взглянул на Коноплева и сказал:

— А не лечь ли нам, друг, на сеновале?

— Чего лучше! — согласился тот, — я всегда сплю на сеновале…

На сеновале Коноплев пожаловался:

— Над нашей верой здорово здесь потешаются: хлыстами прозвали…

— Это по невежеству, — успокоил Сергеев, — ничего, придет время — поймут нас, а теперь крепко держитесь примера Христа — терпите…

После небольшой паузы Сергеев стал рассказывать о себе, придумав историю страданий своего отца, которого в старое время за баптизм травила православная церковь.

Коноплев с живым интересом выслушал гостя, а потом сказал, что у него много вопросов, которые накопились в течение последних лет.