Антология советского детектива-21. Компиляция. Книги 1-15

— Оборвется, — неожиданно резко заявил Власов, кивнув в сторону кабинета Макарова. — Да еще как оборвется! Вот посмотрите!.. Видали мы и не таких настойчивых.

Намереваясь уйти, Бобров взглянул на часы. Сказал уверенно:

— Оборвется — встанет. Была бы цель ясна!

«И этот попался на удочку Макарова», — со злостью подумал Власов, провожая Боброва взглядом. В это время он увидел, как в кабинет к Макарову зашел Трунин. «Вот еще!..» Сердце наполнилось щемящей тоской. С тревогой ожидал он выхода Трунина из кабинета своего противника. Знал, что там и Люда Давыдович, и еще несколько конструкторов. Раздражало, что Люда стала будто личным секретарем Макарова. Но больше чем на других он злился все-таки на Трунина, ходившего теперь, как казалось Власову, нарочито грохоча своими сапожищами. «Бывало, к дверям моего кабинета на цыпочках подходил… Когда Трунин вышел и направился к своему рабочему столу, Власов жестом пригласил его подойти.

— Ну, что там у нашего «светила»? Все носится со своей стреловидной формой?..

— Да, отстаивает как и прежде. Он в это верит твердо.

— А вы, значит, Платон Тимофеевич… — мягко заметил Власов, что редко случалось, когда он разговаривал с Труниным, — тоже готовую конструкцию порочите? Неужели вам не жаль затраченных трудов, надежд?

— Возражать тут невозможно, как невозможно остановить лошадь, хватая ее за стремя. Его рассуждение логично, Василий Васильевич.

Власов чуть не вспылил, но здравый смысл требовал обеспечить себе сочувствие Трунина. Он умел настроить близких ему людей в свою пользу, хотя высокомерием, которое нажил за время работы ведущим конструктором, частенько разрушал, сводил на нет все, что успевал приобрести заигрыванием с подчиненными. В эту минуту ему хотелось сказать: «Поймите же, что Макаров все еще болтается между пылкой юностью, которой свойственно стремление познать все сразу, и первым смутным побуждением к серьезной самостоятельной деятельности». Но, подумав немного, решил лишь напомнить о трудностях, связанных со стреловидными крыльями на самолетах.

— А то, что при больших углах атаки, вот при взлете и посадке например, в особенности же при маневрах, возникают резко выраженные явления отрыва потока воздушных частиц, облекающих стреловидные крылья — это что, уже не научная основа? По какой же тогда «основе» самолеты со стреловидными крыльями переставали подчиняться рулям управления, переходили в штопор и падали? Разве и для вас, Платон Тимофеевич, выдумки со стреловидными крыльями — новость?

— В них много заманчивого, — неуверенно проговорил Трунин.

— Да сколько вам лет, наконец? — разозлившись, воскликнул Власов. — Сколько, я спрашиваю, вам лет?

Трунин был человеком невозмутимой натуры, но горячий вопрос Власова задел его. Он потер ладонью свое веснушчатое лицо и ответил:

— До сорока пяти годов, Василий Васильевич, я отмечал каждый свой день рождения. А теперь сбился со счета. Да и нудно стало заниматься этим делом, если говорить по совести. Но теперь, кажется, возобновлю…

— Это почему же?

— Скажу прямо — веселей дело пошло. Чувствую, что помолодел я с Макаровым…

Власову хотелось сказать что-нибудь грубое, унизительное, но Трунин уже пошел к своему месту. Повторяя с горечью: «Веселей пошло дело с новым ведущим конструктором… Власов поморщился, как от зубной боли.

Глава седьмая

Вначале весна наступала медленно. Но затем вдруг подули южные ветры и стали съедать задержавшиеся по низменностям остатки снега. По улицам запенились мутные ручьи. Рядом с городом забурлила вздувшаяся река, разливаясь все шире, затопляя луга и небольшие подлески. Стали пробиваться хрупкие ростки подснежников. Запахи прелой листвы и отогретой солнцем земли держались в воздухе.

Власова на ранней зорьке будили доносившиеся с неба журавлиные трубные клики. Одевшись, он быстро выходил в садик и, пьянея от весеннего чистого воздуха, долгим любовным взглядом всматривался в свои владения, с каждым утром казавшиеся ему по-новому чудесными. Все, что росло здесь: яблони, вишни, груши — он посадил своими руками, и все было подвластно только ему. Как это радовало душу! Вот уже почки набухли, скоро появится цвет… Как приятно вдыхать сладкий запах оживших деревьев, кустов смородины. В своем садике Власов не испытывал того одиночества, которое ощущал на заводе.

В конструкторское бюро он всегда являлся вовремя, но с людьми не хотелось встречаться. Приходило иногда на ум, что не мешало бы с Грищуком откровенно поговорить, спросить, как же ему, Власову, вести себя дальше. Но Грищук в конструкторской не появлялся. В заводоуправление же Власову идти не хотелось, могли заподозрить, что он ищет себе союзника. Решил подстеречь главного инженера где-нибудь за заводом. Кстати, тот всегда возвращался домой позже обычного, и вряд ли кто мог увидеть их при встрече.