Антология советского детектива-23. Компиляция. Книги 1-17

Военная коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела дело по обвинению арестованных агентов германской разведки, главарей вооруженных белогвардейских частей в период гражданской войны атамана Краснова П. Н., генерал-лейтенанта белой армии Шкуро А. Г., командира «дикой дивизии» генерал-майора белой армии князя Султана-Гирея Клыча, генерал-майоров белой армии Краснова С. Н. и Доманова Т. И., а также генерал-лейтенанта германской армии эсэсовца фон Панвица в том, что по заданию германской разведки они в период Отечественной войны вели посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооруженную борьбу против Советского Союза и проводили против него шпионско-диверсионную и террористическую работу…

Никто из шестерых не избежал справедливой кары, не ушел от неотвратимого возмездия: на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР Военная коллегия Верховного Суда СССР приговорила обвиняемых к смертной казни через повешение. Таким был неизбежный финал бесславной жизни пособников фашистских палачей.

1978–1980

Мишаткин Юрий Схватка не на жизнь

ЧАСТЬ I

60-летию органов ВЧК-КГБ, чекистам Сталинградского управления НКВД и офицерам контрразведки Сталинградского фронта посвящается.

1

Звонили, как на пасху, во все колокола.

Церковный благовест разливался по Царицыну, эхом отдаваясь в глубоких проходных дворах и колоннаде здания Дворянского собрания.

— Слава тебе, господи! Дождались! Не миновала товарищей большевиков кара небесная! — бубнил под нос Яблоков, осеняя себя крестным знамением.

В пиджаке и касторовом котелке, именитый горожанин млел от жары. За жесткий воротник накрахмаленной сорочки стекали струйки липкого пота, но Яблоков крепился и не лез в карман за платком. Да и при желании сделать это было несподручно: в руках Яблоков держал высокий каравай хлеба, который венчала фарфоровая солонка.

Когда же Яблоков решил передать свою ношу стоящему рядом грузному, с тяжелой золотой цепью на животе купцу первой гильдии Ряшину, из переулка раздалось лихое гиканье. В перезвон колоколов ворвался цокот конских копыт, крики и свист всадников.

Все встречающие на площади Кавказскую армию барона Врангеля попятились. Кто-то ненароком толкнул локтем блюдо.

— Господи! — воскликнул именитый горожанин и хотел подхватить на лету солонку, но та скатилась под ноги и вдребезги разбилась. Целым осталось лишь донышко, где стоял герб Российской империи (теперь уже бывшей) и вязью были выведены слова:

«Поставщик двора Его Императорского Величества Николая II».

Зажиточные домовладельцы, купцы и заводчики во главе с протопопом Гороховым, собравшимся отслужить благодарственный молебен, давя друг друга, ринулись в разные стороны: попасть под копыта и оказаться смятым никому не хотелось.

К паперти кафедрального собора вылетела конница. Разгоряченные кони нервно поводили мордами, рвали узду, а всадники продолжали свистеть и гикать, с усмешкой из-под пышных усов поглядывая на оцепеневших и насмерть перепуганных горожан.

Впереди конного эскадрона на сером в яблоках дончаке восседал человек в бурке, прикрывающей круп коня.

В лихо сдвинутой на затылок мерлушковой кубанке всадник пробовал успокоить нервно гарцующего дончака, который норовил шагнуть на ступеньки Дворянского собрания.

— Шкуро! Генерал Шкуро!

— Сам Шкуро!

Казачья «дикая дивизия» генерала Шкуро ворвалась в Царицын с северной окраины, через рабочее предместье, наводя на всю округу панику и страх: казаки стреляли на ходу в дворовых собак, палили в окна, забрасывали гранатами колодцы, крушили лошадьми ветхие заборы. Следом пешим порядком в город вступили отряды Кавказской армии.

На следующий день на заборах и афишных тумбах появилось воззвание генерал-лейтенанта Врангеля, «покорителя Северного Кавказа и освободителя красного Царицына» (как именовал себя барон) по поводу одержанной им и его христолюбивым белым воинством победы: