Антология советского детектива-23. Компиляция. Книги 1-17

Ровно в пять сотрудники контрразведки заняли чуть ли не все столики в кафе, за исключением столика возле чахлого фикуса, и попивая кто чай, а кто кофе, с нетерпением ждали появления человека, на встречу с которым вчера шел парень в косоворотке.

Стоило за столик в углу усесться страдающему одышкой господину, как филеры встрепенулись, внутренне собрались. Когда же господин соизволил покинуть «Дарданеллы», его проводили до выхода из «Конкордии», затем с двух сторон схватили за руки, ловко вывернули их и, не дав даже охнуть, запихнули в дожидавшуюся за углом парка пролетку.

Следом, в тот же вечер, были задержаны и препровождены в контрразведку еще пять человек, которые, за неимением в кафе других свободных мест, имели несчастье занять столик возле запыленного фикуса. Среди пятерых задержанных оказалась дама, принявшаяся было истерично кричать на всю улицу, когда на ней повисли два дюжих филера. Пришлось применить не первой свежести платок, заткнуть им дамочке рот и силой усадить в пролетку.

После долгих, продолжавшихся чуть ли не всю ночь, допросов пятеро арестованных (и среди них дамочка) были освобождены. Шестого — господина с одышкой, решили не выпускать: документы задержанного не внушали доверия, к тому же при обыске у него были найдены два бриллианта и пакет с морфием. С выпученными от страха глазами, захлебываясь слюной и размазывай по лицу слезы, господин пытался доказать, что документы его самые что ни на есть верные, полученные из рук самого пермского градоначальника еще год назад, что камушки — личное достояние, единственное, что осталось от былых времен, а к «марафету» он не имеет никакого касательства — пакетик кто-то подложил ему в карман…

Господина лениво выслушали, а затем вновь принялись добросовестно, со знанием дела избивать, добиваясь правдивых показаний о происхождении документов и, главное, о принадлежности к большевистскому подполью и причастности к сбору секретных оборонных сведений…

7

— Нам ничего не остается, как самим переправить сведения в Реввоенсовет фронта. Ждать нового курьера нельзя. Сведения нужны сейчас, иначе они устареют, и им будет грош цена!

— Предлагаете самим идти через линию фронта?

— Да, и не откладывая! Кстати, как звали курьера?

— Это пока неизвестно. Находчивый был парень. Стрельбу открыл именно в кафе, чтобы дать знать о своем провале и предостеречь от появления в «Дарданеллах». Кстати, почему вы вторично пошли в кафе? Вас на это мы не уполномочивали. Могли запросто попасть в засаду.

— Когда я вторично пошел в кафе, то ничего еще не знал. Иначе бы не пошел. Впрочем, нет, — пошел, чтобы забрать шифровку. Иного выхода не было.

— И сейчас могли разговаривать не со мной, а с кем-либо из контрразведки.

— Я, между прочим, не лыком шит.

— Не стоит хвастаться. На вас это не похоже.

— Я не хвастаю, Пал Палыч. Но если бы шифровка оказалась в контрразведке — мы бы поставили под удар товарища Альта. А его надлежит беречь как зеницу ока.

— Это верно. Сведения у него, как говорится, из первых рук, даже перепроверять не надо. Чего вы улыбаетесь?

Магура действительно улыбался. Сидел напротив председателя подпольного ревкома Шалагина и откровенно, не стесняясь смеялся:

— Да вспомнил, как меня фаталистом обозвали! Не знал, признаюсь, на свою беду, кто это такой. Потом уж объяснили, что так называют тех, кто верит в неотвратимость судьбы и любит со смертью в прятки играть.

— Вы на самом деле поступили опрометчиво, — покачал головой Павел Шалагин. — Даже не заметили, что оказались в центре внимания всего кафе. Еще бы — занять место недавнего самоубийцы!

— Вот-вот! — кивнул Магура. — Фаталист, и только! Вроде товарища Альта, который в волчьем логове вынужден находиться.

— Товарищ Альт не фаталист, — не согласился Шалагин. — Он выполняет партийное задание. Трудное, и ответственное, где даже малейшая оплошность или ошибка с его или с нашей стороны может грозить разоблачением, а значит, гибелью.

— Взглянуть бы на него разок, хоть издали…

— Увидите, когда будет нужно. Итак, вы предлагаете не ждать нового курьера?

Магура привстал со стула и перегнулся через стол:

— Пусть комитет дает «добро» — мигом соберусь и завтра же буду на месте.

— Если мы и пошлем кого-нибудь через линию фронта, то только не вас. Вы, Николай, нужны в городе. И хватит об этом. Лучше подумайте: чем погибший курьер себя выдал?

— Под наблюдение попал…

— Но отчего? Почему за ним увязался «хвост»? Не за мной, не за вами, а именно за ним? И он ли этому виной?

— Думаете, предательство какое?

— Я просто размышляю. Курьер был первым человеком от наших, кто шел по цепочке.

— Выходит, обрыв произошел в цепочке.

— С кем у него были контакты в Царицыне?

— В поселке Портяновка — раз, и в городе — два. Но эти звенья вне всяких подозрений. В поселке курьера встречал известный вам Рогозин, в городе курьер пошел на явку к Никифорову.

— Рогозин и Никифоров знают, где вас найти?