Антология советского детектива-23. Компиляция. Книги 1-17

— Похвально, мальчик мой! — Профессор знал, что все три соленых бассейна соединены между собой протоками, но сможет ли ученик наглядную схему силлогизма заполнить содержанием: — Итак, коллега, большая посылка… меньшая посылка… и вывод…

Алеша не замедлил:

— ВСЯКИЙ ОБЕЗУМЕВШИЙ РЕВНИВЕЦ — ВОЗМОЖНЫЙ УБИЙЦА.

КАРП — ОБЕЗУМЕВШИЙ РЕВНИВЕЦ.

ЗНАЧИТ, КАРП — ВОЗМОЖНЫЙ УБИЙЦА!

— Умница! Великолепно! — Король логики снова задымил трубкой и зашагал по комнате. — Откроюсь, коллега! Давно мечтаю написать учебник, максимально насыщенный наглядностью. Например, вы, следователь, снимаете копию следа с меткой. — Он трубкой указал на пол: — Случай из вашей практики: каблук со сломанной подковкой. Ваша задача — установить тождество, полное совпадение ершовского ботинка с вашей зарисовкой следа. Это не так просто, ибо Анархист мог надеть чужую обувь, чтобы запутать сыщика. В криминалистике, изучающей методы и технику расследования, это установление тождества называется идентификацией.

Заложив руки за спину, ученый выпятил грудь:

— Обычно криминалисты идентификацию понимают узко — как прием установления тождества лица и вещи. Ваш же покорный слуга, — он взял со стола переплетенную рукопись, — возводит идентификацию в основной закон криминалистики, ибо установление тождества есть выражение основного принципа логики…

— «А» есть «А»?

— Абсолютно так! — Профессор всплеснул короткими руками: — Из вас выйдет первоклассный сыщик!

Смущаясь, ученик признался, что в споре его всегда забивает Сеня Селезнев, и спросил:

— А что такое диалектика?

— Искусство спорить, — отмахнулся профессор. — Она нужна для юриста, адвоката, но не для следователя. Запомните, юноша, вся криминалистика зиждется на законах формальной логики…

Аким Афанасьевич видел, как внимательно слушал его ученик, и совершенно забыл про Карпа. Но вот тема первого урока исчерпана. За окном уже сумерки.

Профессор проводил юношу до Муравьевского фонтана, подышал свежестью источника, вернулся в номер и остолбенел: на диване сидел Карп, свесив клешнястые руки.

— Входи! — скомандовал черномазый, свирепо блеснув глазами.

Онемевший толстяк с трудом передвинул распухшие ноги…

ЖИВОЙ ПРИЗРАК

Алексей зашел домой за финкой. А маску, парик, наручники отнес в чулан. Еще недавно он, подражая Шерлоку Холмсу, сидел в кресле и дымил трубкой. И неважно, что кресло самодельное и трубка не глиняная, а липовая, дедовская, с бочонком на конце, да и табак, понятно, не из далекой колонии, а из дядиного огорода. Но так или иначе старорусский сыщик окутывал себя табачной завесой и продумывал «план действия».

Игре пришел конец. Алеша почти агент угро: Воркун доверил ему проверку «сигнала»! Не может быть, чтобы Герасим куст белой акации принял за привидение. Скорее всего, ночной призрак — переодетый Анархист. Правда, профессор Оношко улыбается, хотя в первый день знакомства сам же сказал, что малые города всегда подражают большим с некоторым запозданием. Вот с некоторым запозданием питерский попрыгунчик и прискакал в Руссу. Леша даже в темноте признает Ерша Анархиста: у налетчика широченная грудь, хрипловатый голос и походка вразвалку. Конечно, одному трудновато задержать матерого волка, но выследить его логово можно.

Мать дежурила в ночь. Алеша доел овсяный кисель с молоком, но не успел подняться из-за стола, как распахнулась дверь и на пороге заулыбался приятель, в казацкой фуражке, с маузером сбоку:

— Сеня! — обрадовался Леша. — Со мной в засаду?

— Нет, Алеха, мой пост — сторожка-проходная курорта. А ты, если что, свистни, вызови на помощь. Учел?

Леша рад и не рад такому обороту дела: с одной стороны, доверие, а с другой — контроль и подстраховка. Он молча слушал молодого чекиста. Тот поставил перед ним двойную задачу:

— Выясни, дружок-приятель, с какой целью живой покойник бродит ночью. И проследи, куда он сховается. Чуешь?

— Чую, да не все! — усмехнулся Леша. — Как так «живой покойник»? Если живой, значит, не мертвый, а если мертвец, значит, не живой. У тебя, Сеня, явное противоречие…

— Ой ли? — Сеня тряхнул светлым чубом и указал на потемневшее окно: — Бандюга — труп! Его ждет расстрел. Но труп пока еще жив и опасен. Гляди в оба! Дошло?

Опять Сеня забил его в споре. Леша спросил:

— Ты сколько классов окончил?

— Моя анкета у Калугина. Зайди к нему…

— А что мне в Калугине-то?

— Вот те раз! — развел руками Сеня. — Председатель укома! Бывший учитель! Знаток природы, в песчинке гору видит. Я же тебе говорил: у нас в чека кружок ведет…

— Обучает искусству спорить?

— Бывает, что и спорим-дискутируем. Но любо-дорого не это! Калугин учит видеть то, что не видно. Заходи, послушай!

— Некогда. — Леша важно направился в сени. — Со мной занимается сам профессор Оношко…

— Поднимай выше! Ученый-криминалист! — провозгласил приятель, хлопнув себя по животу: — Только вот у него брюхо — помеха!

— В чем помеха?

— Читает, скажем, лекцию: «Агент должен быть ловким, подтянутым», а сам еле ноги тянет. Или говорит о страшном голоде, а у самого от жира лоснится ряшка!

— Излишняя полнота — от больного сердца.

— А ты не обжирайся — и сердце не заболит!