Антология советского детектива-23. Компиляция. Книги 1-17

— Молчи, святоша! Я проклинаю тот день, когда увидел тебя, рыжую! Я презираю тебя, бестию! Я ненавижу тебя, ханжу! И если давеча хотел прикончить тебя из ревности, то сейчас пристрелю как…

— Стреляй!

Иван дернул дверь.

Пальма бросилась на Карпа.

Раздался выстрел…

На пол рухнула посуда…

КЛЮЧ ПРОНИКНОВЕНИЯ

Младший Рогов, с перевязанной рукой, сидел на стуле и зло косился на Пальму. Овчарка сильно повредила ему кисть. Ищейка спасла жизнь Ланской: опоздай она на секунду, и Карп застрелил бы Тамару. Он нажал спусковой крючок, когда собака схватила его за руку. Пуля повредила лишь часовой футляр красного дерева.

— Ты, Карп, — начал Иван, садясь за стол, — работал в трибунале и знаешь, что полагается за покушение…

— Какой трибунал? — усмехнулся Карп. — Два гроба и точка. Верни наган!

— Зачем?

— Оружие именное: память о войне.

— Ты осквернил эту память. Оружие не получишь.

— Не ты награждал и не тебе лишать!

Иван перевел взгляд на овчарку с острыми ушами:

— Не повышай голос, Пальма не любит…

— Верни наган.

Овчарка зарычала. Карп оглянулся на собаку и положил забинтованную руку на стол. Воркун спокойно разгладил усы:

— Ты когда был у гадалки — до кражи или после?

— О какой краже речь?

— Вчера ночью обокрали ясновидящую.

— Значит, до.

— Ты не заметил, куда гадалка положила твои деньги?

— Я заплатил прислужнице.

— Ну а сколько дней ждал своей очереди?

— Это что, допрос?

— Умирашка не заявила о пропаже. Однако есть решение — выселить ее из Руссы.

— Не ко времени!

— Почему?

— Она предсказала смерть брату. У нее дар к телепатии, читает мысли на расстоянии. И мою судьбу угадала: погибну из-за женщины. Старухе многие верят. И скажут: «За правду пострадала».

— Карп, неужели и ты веришь старой пройдохе?

— Ей все верят, кто только не был у нее!

— И даже коммунисты?

— И даже коммунисты.

— Это те, кто боятся чистки партии?

— Председатель укома боится чистки?

— Николай Николаевич Калугин?

— Он самый, — торжествующе ухмыльнулся Карп. — Своими глазами видел, как он выходил из ее дома.

— А ты не обознался?

— Маленький, лысый, с бородкой и в толстовке. Он?

— Портрет его. Но причина посещения, ручаюсь, иная. Калугин — краевед: собирает песни, сказки. А бабка, прислужница гадалки, великая мастерица до слова. — Теперь Иван улыбнулся: — Ну, еще кого назовешь?

— Зря лыбишься! Ее популярность велика: даже из Питера приезжают гадать.

— Даже из Питера? Ой ли?!

Карп здоровой рукой сделал жест, типичный для бильярдиста.

— Я тут шарики гонял с матросом. Так он из Питера приехал специально погадать в Чертовом переулке.

— Это который матрос: крепыш, рыжий и желтоглазый?

— Он самый!

— Говоришь, специально погадать, а может, — Иван сгреб пальцами серебряную солонку, — очистить гадалку?

— Взгляд у него дерзкий и пронырливый…

— Обыграл тебя?

— Хотел! На кон — духи, шоколад. Но я же что левой, то правой. — Он шевельнул забинтованной рукой и скривил рот. — Обштопал как миленького!

— Первый раз, а второй?

— Не лови на слове! Мы один раз играли. Больше я его не видел.

— А духи и шоколад куда дел?

— Духи подарил Ланской, а шоколад дочке профессора…

— За прекрасные глаза?

— Глаза у нее в самом деле прекрасные, но душа еще лучше. Но подарил не за глаза, не за душу. А за что — не скажу!

— Твое дело, — поднялся Иван и жестом пригласил Рогова к двери: — Пошли! Провожу тебя…

— Что я, барышня? — И, не поднимаясь со стула, повысил голос: — Иван, последний раз прошу — верни наган, иначе врагом станешь!

Исполком хотел вселить Калугина в каменный дом купца Киселева, но любитель природы предпочел комнату на окраине города, где скворцы и жаворонки поют под окнами.

Воркун первый раз был на квартире своего учителя. Он ожидал увидеть большую библиотеку, но все книги и тетради Николая Николаевича умещались на одной пятиполочной этажерке. Зато все три окна были заставлены и завешаны клетками с птицами.

Хозяин сел на низкую железную кровать, а гостю уступил единственный венский стул и подкрутил фитиль настольной лампы.

— Голубчик, я беседовал с Капитоновной. Она спросила меня: «Это верно, что мою благодетельницу хотят вон из города?»

— Вот это разведка!

— Да, друг мой, ты попал в точку: Капитоновна — первоклассная разведчица. Без нее ясновидящая — слепышка. Не случайно гадалка никого сразу не принимает. Капитоновна сначала запишет твой адрес, затем наведет о тебе все справки, а потом уж известит тебя, когда можно прийти на сеанс гадания.

— Ловко одурачивают!

— Одной ловкости недостаточно, батенька, — заметил Калугин и перешел на полушепот: — Я только что узнал биографию ясновидящей…

— От Капитоновны?

— От Жгловского!

— Ерша Анархиста?!

— Нет, голубчик, от родителя, от священника отца Осипа.

— Ездили к нему на село?

— Наоборот, друг мой, он приехал, сидел здесь, на вашем стуле, и уговаривал меня «опять поддержать церковь»…

В первую секунду Иван удивился, но вспомнил позицию Калугина против роговщины и, вытаскивая кисет, приготовился слушать.