Антология советского детектива-25. Компиляция. Книги 1-26

Вот тебе и закон, с горечью думал теперь Михаил. Роза, возможно, и не очень огорчится: торговля вместе с отцом доставляет ей немало хлопот, а вот Лев Абрамович не переживет такого удара: торговля — это не только его профессия, это и хобби.

Незваные гости долго, к счастью, не задержались: осмотрели зал, кухню и санузел, в маленькие комнаты даже не заглянули и направились к выходу.

— Вы поговорили бы с отцом, — посоветовала им Роза.

— А чего говорить, вопрос решен, — ответил мужчина. — Месяца через два переселим…

— Вы слышали? — спросила у Михаила Роза, проводив гостей.

— Слышал.

— Что теперь делать? Отец с ума сойдет.

— А кто этот кавказец? Угадал я?

— Да. И по голосу и по обличию он явно оттуда. Да и неудивительно, там сейчас война, а эти хапуги, вместо того чтобы защищать свою землю, свой дом, бегут сюда с награбленным и подкупают, перекупают все, что им глянется.

— Ты узнай поподробнее (Михаил сам не заметил, как перешел на «ты»), кто он, фамилию его, место работы или жительства. Коль привели его из жилконторы, там должны знать.

— Ты думаешь, можно что-то сделать? — и Роза назвала его впервые на «ты», что еще больше сблизило их и подало надежду на окончательное преодоление последней преграды.

— Можно, — твердо заверил Михаил. — Отцу пока ничего не говори о визитерах, не надо его расстраивать. Если не получится, тогда скажешь.

— Я заранее благодарю тебя, Миша, — она подалась было к нему, но сдержалась, позвала: — Идем обедать, потом я папу подменю.

— А не лучше ли покормить вначале отца, а потом пообедать нам, с бутылкой вина или коньяка? — предложил Михаил.

— Заманчивая идея, — улыбнулась Роза. — Тебе хочется выпить?

— Мне хочется посидеть с тобой по-домашнему, поговорить, лучше рассмотреть тебя. Мне надоело быть чужим постояльцем и видеть тебя хозяйкой гостиницы. Соглашайся, иначе я напьюсь один с тоски.

Роза не спешила с ответом. И по ее лицу, на котором то выступал румянец, то пробегала бледность, по опущенным глазам видно было, как борются желание с благоразумием. Михаил и сам осознавал, к каким последствиям может привести застолье, понимал, что нельзя этого делать: минутный порыв может стоить Розе тяжелых переживаний и вечного раскаяния, — но любовь к этой милой, необыкновенной женщине была выше его сил, сильнее разума.

— Хорошо, — наконец согласилась Роза. — Мне тоже захотелось выпить и забыть об этом неприятном визите. Если ты проголодался, можешь пообедать с отцом.

— Нет-нет, я подожду тебя.

… Коньяк горячей волной прокатился по пищеводу, и приятное тепло разлилось по всему телу, голова закружилась, словно у мальчишки, впервые выпившего спиртное, и благостно, чертовски хорошо стало на душе, словно он покорил самую высокую в мире гору, и теперь все человечество лежит у его ног, а ему ни до кого и ни до чего нет дела: с ним Роза, остальное его не касается.

Роза тоже выпила коньяку, и в ее антрацитовых глазах будто загорелись алмазы, излучающие тепло и ласку. И разве тут было до еды, до вкусных закусок, умело приготовленных прекрасными руками Розы, разве было до разговоров — все нежные слова, приготовленные Михаилом заранее, забылись, пропали, то, что он хотел сказать, говорили его глаза, и Роза понимала их и отвечала тем же: она любила его, желала.

Так молча они сидели минуту-другую, как перед прыжком в бурную, опасную реку, которую хотелось переплыть и которая, знали, таила много подводных камней, неизвестности.

Наконец Михаил решился, встал, подошел к Розе, обнял ее за шею. Она повернула к нему лицо, и губы их слились. Руки его машинально скользнули вниз, обхватили Розу за талию. Она отстранила их, прошептала с дрожью в голосе:

— Сядь, Миша, успокойся. В любой момент может войти отец. Приходи ко мне ночью, когда он уснет…

6

Арест и допрос Ларисы, жены Петропавловского, ничего нового к делу не прибавил. Она, как Тобратов и ожидал, все предъявленные ей обвинения отрицала, все валила на мужа, уверяя, что ничего не знала, что в день нападения на инкассатора поехала с ним по его настоянию отдохнуть на лоне природы, а что потом произошло, стало причиной их скандала, а возможно, и окончательного разрыва.

— Он сбежал, — утверждала Лариса. — Не звонит, не пишет, и я понятия не имею, где он.

— А зачем вы в тот день надели парик и темные очки? — задал вопрос Тобратов. — Ведь вы никогда их не носили.

— Это Михаил меня уговорил. Он накануне купил эти причиндалы, сказал, что мне очень идет быть блондинкой. Но после того случая я выбросила и парик и темные очки.

— Куда?

— А там еще, в лесу, когда пересаживалась к Михаилу.

Ее возили к предполагаемому месту выброса, но ни парика, ни очков там не оказалось.

Ларису продержали в изоляторе временного содержания трое суток и вынуждены были выпустить. Не только из-за жалости к детям, она была еще и беременна.