Антология советского детектива-26. Компиляция. Книги 1-21

— А что вы скажете, — вмешался в разговор сидящий у окна Корнеев, о ташкентском кооперативе «Юлдуз», том самом, которому адресовались тридцать километров флизелина? — он снова раскрыл папку. — Все-таки на накладной печати «Сатурна».

— Ни сном, ни духом! — он поползал глазами по накладной. — Ну, подпись, это ясно, не моя… а печати всегда у Ачкасова хранились. Мне их Коробова в среду отдала. У нее дома, при свидетелях.

— Свидетели надежные?.. Подтвердят?

— Ну, зачем вы так? Это же Юлеев и Сербаев.

— Да-а-а, Борис Ильич, факты не в вашу пользу. Давайте-ка вернемся к «Юлдузу».

— Клянусь чем угодно, я даже не подозревал о его существовании. Да и какой мне резон продавать флизелин, когда его можно переработать у себя. Любой коммерсант знает, что товар продавать выгоднее, чем сырье. Что я — слаборазвитая страна?

— Но, положим, производство ваше от нее недалеко ушло, — усмехнулся Куфлиев. — Но есть кое-что и похуже — документы на такое количество материала отсутствуют. А раз так, то флизелин ворованный, что и подтверждает нам, что детали при транспортировке не упаковывались. Значит, кроме наказания за хищение придется возвращать государству деньги за невыполненную работу… Так что и ваш благородный жест — просто заблаговременный расчет с частью долгов. Для суда, правда, — это факт положительный. Одним словом, Борис Ильич, советую набраться мужества и рассказать все как есть. Как председатель вы всегда служили прикрытием, так неужели вы и теперь собираетесь выгораживать запутавшихся дельцов?

Фрипшан увял. Улыбка застыла на его лоснящемся лице, как приклеенная. При последних словах капитана он поднял голову и быстро взглянул на него:

— Если бы я знал, чего вы от меня хотите. Я понимаю так — виноват, значит, сажайте, потом все равно выпустите. Я на вас за этот незаконный акт даже жаловаться не буду — вот честное мое слово.

«Намекает на желательность изоляции», — подумал Корнеев, и решил проверить, верна ли его догадка:

— Вы, Борис Ильич, словно путевку в престижный санаторий выпрашиваете. Неужто так в тюрьму хочется?.. Боитесь, что ли?.. Так поделитесь вашими подозрениями, а мы проверим. Не стесняйтесь…

— Ошибаетесь, товарищ майор, не угадали. Просто тюрьма — место тихое, охрана надежная. Что-то в последние дни много событий, и все — рядом. И поверьте, я ни сном, ни духом…

— А где «Камаз» вашего кооператива? Уж это председатель знать обязан…

— На стоянке, скорее всего. Где ему быть?.. Вы же наслышаны, что всеми серьезными делами у нас заправлял Ачкасов, так что я до сих пор концов не найду… Когда Сербаев отправлялся в рейс — он оформлял документы и забирал машину. Мне оставалось только бумаги подписать… Но этих накладных на тридцать километров флизелина я не подписывал, и про «Юлдуз» действительно впервые слышу… Только Леонид мог бы рассказать обо всем этом, да что теперь уж…

— Не отчаивайтесь, может статься, и расскажет, — без всякой иронии пообещал Корнеев. — Давайте пропуск подпишу.

Едва за председателем закрылась дверь, капитан и майор обменялись понимающими взглядами.

— Ну, гусь! — засмеялся капитан. — Неспроста ему в камеру захотелось. Уважить, что ли?

— Не вводи государство в расходы. Каждый его шаг под контролем. Следить за ним — одно удовольствие, семью отправил в деревню, сам безвылазно сидит дома. Сегодняшняя поездка к нам — первая за все время… Запас продуктов, очевидно, в доме есть — голодной смертью не помрет. Машина прямо перед подъездом, сигнализация включена: стоит только прикоснуться к «Волге», как врубается сирена и зажигаются все огни. Наши видели, как вечером какой-то паренек случайно оперся на капот, так, бедняга, отскочил, как ужаленный, от такой светомузыки… А боится Борис Ильич другого… Правда, на помощь не торопится звать.

— Из двух зол…

— К сожалению, он выбрал большее. Если только сам не является его источником… Ладно, Талгат, думай, а я пойду к себе. Надо переварить информацию.

К удивлению майора, дверь в его кабинет оказалась открытой. За столом по-хозяйски расположился лейтенант Тимошин.

— Не ожидали, Игорь Николаевич?

— Честно говоря, я думал, ты корпишь в райотделе над материалами Троепольской.

— Дело в том, что райотделовцы, когда узнали, что мы берем себе это ограбление, в два счета передали мне дело, обеспечили транспортом, да еще и пообещали переадресовать сюда свидетеля, вызванного на сего дня. И еще. Когда я уходил из больницы, то не поленился опросить дежурных медсестер. Оказалось, что нашими потерпевшими интересовались. Само по себе это неудивительно: женщины молодые, симпатичные, незамужние…

— Не тяни кота. Кто конкретно?

— Большой такой молодой казах спрашивал о здоровье Коробовой именно в то время, когда вы разговаривали с ней в палате.

— За ним, конечно, не проследили? Ах, да… Но что ему в Коробовой? Ведь двадцать восемь тысяч не у нее похитили?

— Вот тут-то, может быть, и собака зарыта… Вы увеличили сумму ровно в семь раз.

— То есть?