Антология советского детектива-26. Компиляция. Книги 1-21

Он держался, как партизан на допросе в гестаповском застенке, не проронив ни слова, до тех пор, пока не увидел фотографию Пальмова в фас и профиль, и не узнал от меня, что это есть опасный преступник. Тут с ним произошло что-то невероятное. Вначале он покрылся капельками холодного пота, потом его лицо стало расползаться в улыбке. Заложив руки за голову, потянулся, и резко вскочив на ноги, чем немало нас перепугал, сбацал чечеточку, после чего в бессилии повалился в кресло. Такое мы видели впервые и очень удивились.

Уставившись на Кузякова, ждали объяснений. Все оказалось, как всегда, до обидного просто. Наш клиент тайно встречался с дамой. По случайному стечению обстоятельств, она же являлась супругой участкового инспектора, к счастью Кузякова, не из нашего отделения. И именно она, буквально за пять минут до нашего появления в адресе, покинула лоно любви. Увидев через дверной глазок Альберта в форме и с табельным оружием, Кузяков понял, что наступил его смертный час: хитрый мент – муж зазнобы, застукал их с поличным. Теперь открывать дверь не имело никакого смысла, и Кузяков наивно оттягивал момент неминуемой расплаты за блуд. Для себя твердо решил – что бы не случилось, любым способом вывести подружку из под жестокого удара. Именно этим и объяснялось упорное нежелание вести с нами дружеский диалог. В заключении он признался, что в жизни не видел более приятного лица, чем на фотографии Пальмова. Мы еще долго общались с Кузяковым, который оказался милым парнем, и на радостях тут же предложил отметить наше случайное знакомство. Не буду скрывать – мы с радостью согласились. А Пальмов? Пальмова задержали на следующий день. Как выяснилось, он действительно проживал в этом же доме, на этом же этаже, в так же расположенной квартире, но… в другом подъезде.

Так что, всяко в жизни может статься, и Петруха, конечно, виноват, но … не виновен.

Глава 8

За стенкой слышу дружный хохот. Петя развалился за своим столом, покуривает сигаретку и самодовольно улыбается. Увидев меня, демонстративно хмурится.

– Ты что на людей бросаешься? – спрашиваю у Бритвина.

– Ты же сам сказал.

– Что я тебе сказал?

– Про насильника. Так и сказал, что Дед работает с насильником. А мое отношение к ним ты прекрасно знаешь. Так что, подставил ты меня по всей программе. Вот Леха соврать не даст – все слышал. Выходит, с тебя пузырь за причиненный моральный вред, – вполне серьезно завершает Петя свой монолог.

– Во-первых, не передергивай. Я совсем не это имел в виду.

– Тем более, что ты имел, то я и ввел. – Бритвин и Краснов громко ржут над этой, по их мнению, очень удачной шуткой. – Гони пузырь. – Еще раз напоминает Петя.

– Да иди ты куда подальше. – Стараясь быть невозмутимым, огрызаюсь я. – Если на то пошло, то рассчитываться со мной должен ты и немеренно. Кто сегодня меня на сутки задвинул? Не ты ли?

– А причем здесь я, – наглея на глазах, говорит Петя, – это к Михалычу все претензии, к нему, неродному.

– Ну и хрен с тобой. Теперь, если что, лучше не подходи.

– А куда ты денешься! Ты же старший, тебе и отвечать за нас всех. – Совсем распоясывается Бритвин. Его словам особого значения не придаю, потому, что понимаю – это ответная реакция за устроенный прикол у «Пельменной».

Хлопает входная дверь и в помещение просто врывается взъерошенный Альберт. Не давая нам раскрыть рот для подобающей оценки столь невежливого проникновения в святая – святых, прямо с порога, выпучив глаза, кричит. – Быстро на выезд!! Убийство. Этого нам как раз и не хватало, успеваю подумать я.

– Ты чего разорался? – обрывает Полякова Воробей. – Вбегаешь, как очумелый, слюной брызжешь. Давай конкретно. Кого убили, где?

Альберт переводит дыхание. – Со «скорой» заявка поступила. Труп женщины в квартире, огнестрел. Соков уже в курсе. Приказал всех в адрес направить. Группу из Главка уже вызвали. Давайте быстрее! – жалобно просит Альберт.

– А Галевичу доложил? – интересуюсь я.

– Он вместе с Михалычем на совещании в управе.

– Адрес-то какой…… Гаврила? – Насмешливо спрашивает Воробей и тут же чертыхается – это его территория. Ни слова больше не говоря, начинает неторопливо собираться. Я тоже одеваюсь, беру дежурную папку и жду Воробья.

– Машина где? – спрашиваю Альберта, заранее зная ответ.

– На ней Соков уехал.

– А как мы, по твоему мнению, до места добираться должны? – раздраженно шипит Птицин,

– Ребята, – мнется Альберт. – А я здесь причем. Сказано, вас направить, вот я и направляю. Доберетесь как-то, своим ходом.

– Ладно, все ясно, – безнадежно машет рукой Воробей. – Поехали на моей. Петро! Будьте с Лехой и Андреем на месте. Я из адреса отзвонюсь, тогда и подскочите. Ну что, вперед и с песнями.

– Милиционера я туда направил. – Вдогонку нам сообщает Поляков.

– Молодец, службу знаешь. – Не оборачиваясь, бросает Толя.

На улице сумерки. Через десять минут подъезжаем к типовой пятиэтажке-«хрущевке» начала шестидесятых годов. Точно в такой же проживаю и я. По обшарпанной лестнице поднимаемся на третий этаж. Вот и нужная квартира. На лестничной площадке стоит постовой.