Антология советского детектива-28. Компиляция. Книги 1-20

— А ты раз дежуришь, Антонов, то и не вызывай людей… Планируй, что оторвать могут на происшествие.

— Так ведь сроки-то жмут! Это ведь… дело-то это… от Оли Ледзинской осталось. Незаконченное…

— Так что ж ты сразу не сказал, Саша? Я б уж нашел кого-нибудь, на кражонку-то съездить…

— Ладно, что теперь… Раз уж так… Поехали, Гена.

— Ага, поезжайте, ребята… Постараюсь, Саша, не дергать тебя сегодня, кончай это дело-то. А к людям, которых отпустил, я тебя вечерком свезу на машине, проведешь ставку…

15

«Владимир Федорович, дело такое, что не терпит рассуждений вокруг да около. Давайте говорить прямо, по-партийному. Как вы считаете; не слишком ли молод?»

«Что молод, верно, Владимир Петрович. Но толковый».

«Я не об этом. Согласен, что толковый. Я вот о чем: достаточно ли твердо осознает свое место? Свои полномочия? Права? А не только обязанности? Вот что мне сейчас представляется очень важным. В этом случае молодость и отсутствие опыта — большие помехи. Кстати, где у вас второй следователь?»

«Высоковский? В отпуске. Притом уехал очень далеко — в Югославию. Так что не отзовешь. Да, не ко времени меня скрутило…»

«Этим мы, к сожалению, не распоряжаемся. А вот прокуратуре помочь, видимо, в состоянии. Не попросить ли нам помощи областной прокуратуры?»

«Думаю, нет необходимости, Владимир Петрович. Он ведь не один, Хомяков. В милиции лучших сотрудников подключили… Кроме того, из области, из управления, Громов подлететь должен… Уж этому в опыте не откажешь, старый волк. Так что, думаю, общими усилиями мы справимся…»

16

Они стояли у обрыва гусеничного тракта, ведущего к реке, и смотрели на черную воду Итья-Аха. Плёс в этом месте выгибался подковой, Цветков и Ледзинская находились на выпуклой ее стороне и со своего места видели оба поворота и оба мыса на правом берегу. Здесь, у реки, было прохладно. Пальто они вместе с портфелями оставили на берегу и теперь продрогли.

И надо же было им попасть сюда именно в распутицу! Окажись они в таком положении летом, все было бы гораздо проще. Летом по реке могли проезжать охотники, рыбаки, грибники, ягодники. Теперь же, когда Итья-Ах вот-вот должен встать под лед, надеяться на это не приходилось.

Небо постепенно затягивалось, и трудно было определить, отчего становится все темнее: от туч или от того, что заходит солнце. Лучи несли с собой снег. Два-три дня он будет идти такой густой канителью, что ничего не разглядишь в двух шагах; двинет шуга, потом выяснит, ударит мороз — и река встанет. Никто не рискнет сейчас забираться вверх по Итья-Аху на триста километров, не считая еще Ёган-Аха!

Проще дело обстояло бы зимой. Он заготовил бы побольше дров для Ледзинской, а сам за сутки добрался бы на лыжах до юрт Лозямова: у оленеводов есть радиостанция. Сейчас, когда путь преграждали реки, старицы и протоки, непромерзшие болота, нечего было и мечтать об этом.

Надо же было им попасть сюда в такое время!

Он посмотрел еще раз направо: в частину убегала, держась берега, утоптанная тропинка. Такая же тропинка уходила и влево вдоль берега. Цветков только что вернулся оттуда, пробежав вглубь с километр, — ничего заслуживающего внимания там не было. Теперь он размышлял: есть ли смысл сходить еще и направо? Он вздохнул и опять передвинул вперед кобуру.

— Прямо хоть стреляйся, — с какой-то тягучей и, как показалось Цветкову, привычной усталостью сказала Ледзинская. Возможно, она употребила бы слово «вешайся», если бы не постоянные манипуляции участкового с кобурой. Лицо ее было таким же бледным, как и тогда, в вертолете, будто густо присыпанное пудрой.

— Что ты, Оля, — сказал он неуверенно. — Ты уж не паникуй раньше времени. Как-нибудь выберемся…

— Ах, да не об этом я! — перебила она раздраженно, и он удивился. — Тошнит меня, понимаешь?

— Понимаю, — ответил Цветков, ничего на самом деле не понимая. — Есть хочешь?

В портфеле, оставленном в поселке, у него были кое-какие продукты, и лейтенант, вспомнив о них, сам почувствовал, что крепко проголодался.

Ледзинская вздохнула.

— Пошли, — сказала она обычным голосом, и он опять удивился этой переменчивости.

Он достал пачку «Беломора», закурил, потом сдвинул назад кобуру, и они пошли по гусеничному тракту обратно к поселку. Направо по тропе он так и не сходил. Между тем пройди он по этой тропе каких-нибудь двести метров, там открылось бы для него кое-что интересное.

Нет, шлюпки с мотором он бы там сейчас не нашел. Не нашел бы даже обыкновенной лодки или долбленки. Но зато различил бы совсем свежие следы сапог на песчаной косе, рубец — след волока отчалившей шлюпки, нерасползшиеся еще окурки на мокром песке и многое другое, что указало бы на присутствие здесь людей не более четырех-пяти часов назад, то есть в то время, когда Цветков и Ледзинская летели уже по направлению к Итья-Аху.