Антология советского детектива-28. Компиляция. Книги 1-20

Но нет, к ней приближалась другая женщина. Лет тридцати, стройная, русоволосая, довольно миловидная. Наверное, подруга? Но почему на ее лице нет даже подобия улыбки, взгляд у женщины настороженный, вопросительный, и идет она будто с неохотой.

Они встретились. Первая тотчас заговорила, подхватив подругу под руку, повернула в сторону Рябчикова и Иноятова. Ходжаев поднял руку над головой, сжал пальцы в кулак. Рябчиков кивнул: «Я понял!», шагнул вместе с Махкамом навстречу.

Женщины настолько были поглощены разговором, что когда перед ними остановились двое молодых людей, они взглянули на них удивленно, с досадой. Попытались обойти мужчин. Вася остановил их движением руки, сказал отрывисто:

— Прошу пройти с нами!

Русоволосая тотчас сжалась, лицо покрылось бледной синевой, а враз одеревеневшие губы попытались что-то произнести.

Иначе повела себя брюнетка. Темные глаза ее вспыхнули, румянец кровавыми пятнами выступил на щеках. Миг, и женщина обернулась спиной к Рябчикову и Иноятову. В этот момент ее глаза встретились со спокойными, чуть насмешливыми глазами Ходжаева. Она опустила веки, сникла. Но тут же, словно найдя выход, вспыхнула снова:

— Никуда не пойду! Буду кричать!

— Пойдете, — спокойно, не повышая голоса, произнес Ходжаев. — Я — работник милиции, вот мое удостоверение.

— Товарищ лейтенант, — он обратился к Рябчикову, — пригласите вторую женщину следовать за нами.

В оперпункте русоволосая ударилась в слезы, а брюнетка принялась бушевать.

— Это безобразие! Я буду жаловаться! Вы не имеете право ни с того, ни с сего задерживать людей. У меня есть знакомые в прокуратуре, я обращусь к ним!

— Гражданочка, не шумите, это вам не поможет, — урезонивали ее студенты, с острым любопытством следя за каждым словом и жестом преступницы.

Рябчиков и Ходжаев молчали. Старший лейтенант казался спокойным. Впрочем, он действительно был спокоен, если считать спокойствием его презрительное молчание. Он ждал, когда подойдет дежурный газик.

Привезя женщин в райотдел, Ходжаев и Рябчиков доложили об этом капитану. Сенявский, явно взволновавшись, закурил папиросу.

— Я допрашиваю соучастницу! — коротко отрубил он. — Рябчиков останется со мной.

— Ты, Агзам Ходжаевич, допроси вторую женщину! — капитан кивнул в сторону коридора. Потом сравним показания.

V

Протоколы допросов рассказывали о том, что Сенявский и Ходжаев провели дознание мастерски. Каждая фраза, вопрос и ответ как бы дополняли друг друга. Если такое сравнение возможно, то протоколы были похожи на подробные схемы романа или повести, в которых писатель-психолог задумал показать человеческие судьбы. И соучастница убийцы, и ее подруга раскрывались в них во всей полноте, с сомнениями и запоздалым раскаянием, с взрывами бешенства и внезапной остолбенелости, с неврастенической истерикой, горькими рыданиями и обильными слезами.

Именно так, читая между строк, представляя каждую черточку, каждую морщинку на лице обеих женщин, чуть ли не перевоплощаясь мысленно в них самих, изучая их действия и поступки, знакомился еще и еще раз с протоколами Вася Рябчиков. И хотя он присутствовал на допросе Зои Коваль — соучастницы убийцы, а потом выслушал подробный рассказ о поведении Нины Семеновой от Махкама Иноятова и Хикмата Разыкова, которых пригласил с собой старший лейтенант, Рябчиков до того, как засесть за протоколы, все же не представлял ясно всей картины.

Теперь лейтенант мог сказать уверенно: я изучил и ту, и другую, знаю, чем руководствовалась каждая в своих поступках, познал во всей глубине натуры Коваль и Семеновой. У Васи зародилась мысль: что, если тщательно записать характеристики этих женщин, записать для себя, для своей будущей картотеки оперативного работника. Такая картотека поможет впоследствии в работе. Образы людей, отдельные детали характера, поведение, мысли, короткое изложение событий — все это очень важно. Важно не только знать сегодня, сейчас, но и запомнить на всю жизнь, уметь сравнить, сопоставить, проанализировать, чтобы глубже и полнее понимать другие натуры, прослеживать во всех мелочах и отклонениях другие человеческие судьбы.

И Вася воплотил свою мысль на практике. Правда, запись на нескольких страницах в толстой тетради в клетку, в черном ледериновом переплете появилась после того, как были арестованы убийца и его товарищ, но я позволю себе привести эти страницы сейчас, следуя за логикой событий.