Антология советского детектива-28. Компиляция. Книги 1-20

Она толкнула калитку, обернулась к Рашиду, сказала негромко и очень спокойно:

— Зайди, посмотришь, как я живу.

После кино, они сами, не заметив, как это случилось, перешли на «ты». Рашид вздрогнул от неожиданности, волнующая радость подступила к сердцу. Он прижал Ирину к себе, легонько потянув за плечи. Она чуть подалась назад, повернула голову и быстро, словно дыхание ветерка, коснулась губами щеки Рашида:

— Пойдем.

Двор заполонила буйная зелень. Асфальтовая тропинка, ведущая к дому, не была видна, но Ирина шла уверенно, крепко держа Рашида за руку.

Поднялись на ярко освещенную веранду. В углу стоял легкий стол с двумя плетеными стульями, на столе глиняный расписной кувшин, в котором алело несколько тяжелых, сильно благоухающих роз.

Ирина достала из ящика стола ключ, открыла обитую черной клеенкой дверь.

— Ты живешь одна? — Рашид спросил с удивлением, с затаенной надеждой: ему подумалось, что никого больше, кроме них двоих в доме нет.

— С тетушкой! — ответила она, бросив на него ласково-загадочный взгляд. Добавила. — Она у меня, точно курица, в сумерках спать ложится. Да и глуховата, старенькая совсем стала.

Ирина сказала это громко, не боясь разбудить тетку. Она провела Рашида по коридору, где стоял холодильник, а у двери на стене прибита массивная вешалка, на рожки которой наброшен цветастый халат и шляпка. В углу на легкой тумбочке примостился телефонный аппарат.

— Сюда! — Ирина ввела Рашида в просторную комнату, служившую столовой. Комната была обставлена легкой, изящной мебелью вишневого цвета.

— Польская, — небрежно бросила она, заметив, с каким интересом рассматривает Рашид стол, сервант и тахту. — А в спальной у меня немецкий гарнитур. Хочешь посмотреть?

Она отодвинула цветастую портьеру, за которой обнаружилась раскрытая дверь в другую комнату, включила свет. Здесь чуть ли не всю стену занимал многостворчатый шифоньер, напротив в углу был массивный трельяж, а рядом расположилась поистине королевская кровать, застеленная тяжелым из зеленого шелка покрывалом.

Ирина демонстрировала обстановку своей квартиры с видимым удовольствием, но старалась это скрыть за нарочитой небрежностью. И именно небрежность неприятно подействовала на Рашида. Мысль, которая в это время родилась в голове юноши, принесла ему сильное огорчение: «Я ей не пара: моего грошового заработка ей не хватит».

Ирина выключила свет в спальной, на секунду прильнула к Рашиду, но тут же, отпрянув, произнесла торопливо:

— А теперь за стол, я приготовлю ужин.

На столе появились паштет, масло и копченый окорок. Выйдя в коридор, Ирина принесла банку баклажанной икры тетушкиного приготовления. «Пальчики оближешь», — сказала она, ловко орудуя консервным ножом, и ласково отстранила Рашида, когда он попытался помочь ей.

— Ну, а это для полноты сервировки! — она, присев перед сервантом, достала из нижнего ящика начатую бутылку коньяку и запечатанную «Столичной».

— Ты что будешь пить? — спросила Ирина, ставя на стол большую и маленькую рюмки. — Что же ты молчишь?

И Рашид вдруг приободрился. «Пара я ей, или нет, — решил он, обнадеживая себя, — покажет время. Ведь случалось, что и королевы влюблялись в нищих!» Он, волнуясь и боясь попасть впросак, если скажет, что выбирает коньяк, а она не поверит, поймет, что ему еще ни разу не приходилось его пить, произнес искусственным голосом: «Предпочитаю водку!»

Они выпили по две рюмки. Рашид сразу захмелел. Это было необычно приятное чувство: сидеть в уютной комнате с хорошенькой женщиной, не отрываясь глядеть ей в глаза и слушать ее голос, доносящийся словно из тумана.

— Рашид, я вышла замуж, когда мне было двадцать лет. У меня есть дочка, Танечка, она живет с мамой в Киеве. Мы разошлись с мужем три года назад...

Ирина сказала, что развод вовсе не огорчил ее, что муж был человеком вздорным, подозрительным и жестоким. Теперь Ирина чувствует себя свободной, она хорошо зарабатывает и может удовлетворить многие свои желания. Она закончила техникум легкой промышленности, получила специальность модельера, проработала некоторое время на фабрике. Но потом ушла. Она поняла, что со своим вкусом и уменьем отлично шить, сможет получать намного больше, если пойдет на работу куда-нибудь в промкомбинат, швейную мастерскую.

Вот уже год, как она работает в небольшой мастерской, причем выполняет заказы на дому по договоренности с заведующим, и не жалуется на жизнь.

— Все, что ты видишь, — произнесла она хвастливо, указывая на мебель в столовой и кивнув в сторону спальни, — заработано вот этими руками.

Эта фраза напомнила Рашиду подобную, читанную им когда-то в романе о рабочих людях. Но там люди гордились трудом, гордились своими руками, выплавляющими сталь, строящими дома, добывающими руду. Люди эти хорошо зарабатывали, красиво одевались, обставляли свои квартиры дорогой изящной мебелью. Но они имели на это право — право честного труда! А Ирина... Сравнение покоробило его, по чистой юношеской душе словно провели драчовым напильником, который по странной прихоти оказался в нежных женских руках.