Антология советского детектива-29. Компиляция. Книги 1-20

Тем не менее Ланкутис решил не сдаваться так просто. На допросе он отрицал все. О кражах ему ничего не известно, выдвинутые против него обвинения просто смехотворны, а следователю лучше было бы заняться писанием фантастических рассказиков. Вещи? Ну и что же? Просто-напросто его знакомая Раме попросила его продать кое-что из ее имущества; в этом нет ничего преступного. Почему убежал от дежурного по станции? Тот выглядел немного не в себе, а от таких лучше держаться подальше. Документы. Нашел на улице и не успел сдать в стол находок. Пистолет? Он и сам удивлен, потому что купил его за пол-литра у какого-то забулдыги, полагая, что это импортная зажигалка…

Вечером, когда пляж опустел, компания отправилась в Ригу. Обосновались в кафе «Кристина». Магнитофон проигрывал «Странный вечер» Раймонда Паулса. Харис с Лигой танцевали. Эдвин такого времяпрепровождения не признавал, и они с Хелгой пили кофе с бальзамом. Эдвин, ухмыльнувшись, громко сказал Хелге:

— А здорово эти втюрились друг в друга! Прямо Ромео и Офелия!

Хелга промолчала. Объяснять Эдвину, что у Ромео с Офелией нет ничего общего, кроме разве их автора, вряд ли стоило: до утра он все равно забыл бы. Не хотелось Хелге продолжать этот разговор еще и потому, что Харис и Лига выглядели счастливыми и было завидно и грустно. Скоро их свадьба. И для них начнется другая жизнь…

После кафе все четверо направились на улицу Аусекля, где жили родители Хариса. Сейчас они продолжали отдыхать на даче, так что квартира была пуста. Можно было продолжить вечеринку.

Но продолжить ее так, как им хотелось бы, не удалось. Не успели они войти, как в дверь позвонили, и работники милиции пригласили всех следовать за ними.

Так внезапно закончилось лето.

Следствие приближалось к концу. Ланкутис все еще запирался.

Для следователя признание — не главное доказательство вины, зато для виновного оно всегда является смягчающим вину обстоятельством.

Ругайс по-прежнему интересовался ходом следствия, хотя уголовный розыск свою работу уже выполнил: нашел виновных и передал их следственному отделу. Эдвин свою вину признал и глубоко раскаивался. Правда, раскаивался он и тогда, когда попал на скамью подсудимых впервые. Причиной всех несчастий, происходивших с ним, он считал постоянное отсутствие денег. Денег ему было нужно столько, чтобы всегда можно было себе позволить все, чего душа пожелает. А душа его желала, например, каждый вечер проводить в ресторане. Тут и зарплаты министра не хватило бы.

Хелга тяжело переживала отсутствие удобств, к которым она привыкла дома. Но все же ухитрялась прихорашиваться перед каждым допросом: как знать, может быть, и пригодится… Однако косметика не помогала, и каждая беседа со следователем кончалась слезами, так что по щекам Хелги стекали черные струйки.

Харис замкнулся в себе. И причиной тому было крушение столь уже, казалось, близкой другой жизни. Чувствовалось, что он все понял и продумал. Он не отрицал всего, как Ланкутис, не давал, подобно Эдвину, обещаний стать в дальнейшем образцом поведения. И Хариса и самого Ругайса волновал вопрос: простит ли Лига? Она простила ему былую ошибку, но нельзя же отпускать грехи до бесконечности. И сколько можно ошибаться? Похоже было, что без Лиги Харис пропадет. И Ругайс решил поговорить с нею. Не уговаривать, а просто поговорить о том, что на этот раз послужило причиной падения Хариса.

Разговор этот все изменил. В день свидания Лига пришла к Харису и сказала ему то, что в тот миг было для него нужнее всего:

— Все будет хорошо, слышишь? Я буду тебя ждать. Приезжать в гости. Я все знаю. Я обязательно дождусь тебя, слышишь?

Когда начался суд, в зале были и Целмс с Ругайсом. Как ни странно, в зале суда изменилось и их отношение к Графу: он тоже отказался от позы человека, которому все позволено. Граф говорил о своем детстве, прошедшем без матери, о послевоенном голоде и бродяжничестве, от которого он не смог отвыкнуть и впоследствии. Может быть, конечно, это была всего лишь новая поза, поза страдальца, обиженного жизнью, и таким способом Граф хотел пробудить сочувствие в судьях?

Не без того, наверное. Однако была в его словах и правда…

АНОНИМНОЕ ПИСЬМО

Вряд ли найдется другая профессия, столь богатая неожиданностями, как уголовный розыск. Собственно, неожиданным является любое преступление. Иначе мы ведь его и не допустили бы. Опередили. Но предвидеть преступный замысел, зреющий в тайниках чужой души, можно далеко не всегда. А подчас и вообще обходится без замысла. Возникает непредвиденная конфликтная ситуация, человек не справляется с нею, и преступление становится ее печальным итогом. Чаще так случается с молодыми людьми, о которых в этих очерках сказано уже немало. И не только с ними.