Антология советского детектива-29. Компиляция. Книги 1-20

Бирин поставил при этом единственное условие: это должны быть реально существующие люди с реальными паспортными данными. На всякий случай.

Доходы, действительно, заметно возросли. В той же, если не в большей пропорции, возрос и страх. Вот тогда Игорь и задумал побег. Отпросился на неделю съездить в Орел, к жене. Намеревался же проехать в Мурманск, прийти в ОБХСС и во всем сознаться — иначе не видел способа выйти из игры. А приехал — в Одессу… Струсил. И тогда струсил, как сегодня…

* * *

— Та-ак. Долго же ты думал, Тимофей. — Пятунин закурил. Крылов, опершись локтями в колени и опустив голову, сидел перед ним на стуле. — Ну что ж… Все, что ты рассказывал, подтверждается материалами дела.

— Уже?!

— Конечно, «уже». А ты думал, я стану ждать, пока ты все со своей больной совестью согласуешь?

— При чем тут моя совесть…

— Очень при чем! Повесь на нее по меньшей мере одного человека, который пойдет под суд.

— Не понимаю тебя.

— Так-таки?.. Помнишь штурмана, который вместо тебя поехал? Вот он влип как муха в мед.

— Ну, я за чужую дурь не в ответе…

— Вон как… А я, видишь ли, иначе считаю.

— И что же?

— Буду о тебе представление в партком писать.

— Ну, валяй…

Крылов поднялся, надел фуражку. Потоптался. Потом не вытерпел:

— Слушай, Семен, а у тебя ни разу не мелькнула мысль, что ты не только милиционер, а еще и человек?

— Ну-ну, дальше.

— Ты не подумал, что мне к пятидесяти, что человек я на флоте не из последних, что перевоспитывать меня, в общем-то, и поздновато, да и надо ли?

— Дальше, дальше.

— А мелко пакостить мне — вроде бы и вовсе ни к чему, а?

Пятунин смотрел на него, и лицо его темнело, обозначивая возле губ суровые складки.

— Ты все спросил? Теперь, если можно, я задам пару вопросов. Ты хоть когда-нибудь, хоть на одну минуту… да что на минуту — на одно мгновение пробовал представить себе, что такое для человека один год лишения свободы?

— У меня, — неприязненно усмехнулся Крылов, — как ты сам должен знать, гражданин начальник, — так у вас принято? — пока нет оснований задумываться об этом. И, ко всему прочему, я не из пугливых.

— А я тебя и не пугаю. Не о том речь. Ты чист… перед законом. Я о том штурмане говорю. Учеба в высшей мореходке, диплом — все это коту под хвост. Это одно. Но, повторяю, ты задумывался когда-нибудь, что такое год за колючей проволокой? Ты понимаешь, что такое триста шестьдесят пять дней, когда все по норме, по жесткой норме: еда, сон, личное время, табак и чай из лавочки, письма жене и от нее, передачи. А если жена приедет — то и постель с ней в комнате свиданий по норме… Даже мысли по норме! Те мысли, которые приходят к человеку, когда он один. Знаешь, когда там один остаешься? В бараке гасят свет, ты лежишь под одеялом и затыкаешь уши пальцами, чтобы не слышать храпенья с одной и стонов во сне с другой стороны… Ты ни разу не представлял себе, какая это пытка не иметь возможности побыть одному? А спрятавшись от чужих глаз — запихивать в рот подушку, давиться ею, чтобы не закричать, — настолько все безрадостно впереди? Нет, Тимофей, ты об этом, вижу, не думал ни разу… Так иди, думай. Потому что этому самому Игорю — минимум восемь раз по триста шестьдесят пять дней терпеть все это! Иди и попробуй теперь спать спокойно!

Последние слова, задыхаясь от злости и обиды, Пятунин кричал вслед уже выскочившему за дверь Крылову… «Вот так, одним приятелем меньше… Любопытно: настоящие товарищи остаются, а приятели — те не выдерживают». Он уже не раз замечал, как меняется круг его друзей. Их много, на это он не может пожаловаться. Но какие-то течения все время. Сначала, заинтересованные, ходят часто, к себе зовут. А попробуешь на принцип — нет, не то. «Может, нельзя так круто с людьми?.. А как же тогда?»

Он прикурил, переставил машинку с сейфа за стол, заложил под валик два чистых листа и отпечатал в правом верхнем углу:

«В партийный комитет…».

* * *

Дело подвигалось медленно. Многие «рабочие» бригады, как оказалось, проживали далеко от Черного моря — в Орле, Курске. Одного удалось найти даже в Семипалатинске. И всюду надо разослать фотокопии ведомостей, ждать, когда местные работники допросят у протокол допроса пришлют в Мурманск… Все для того, чтобы в очередной раз прочитать:

«Маляром на ремонт плавбазы я никогда не оформлялся, означенную сумму (идут рубли и копейки) не получал, подпись в предъявленной мне ведомости учинена не мной».

И — образцы подлинной подписи. Общая сумма похищенных преступной группой денег давно перевалила за двадцать тысяч…

Пятунин взглянул на часы: семь вечера. Поспешно встал, опечатал сейф, кабинет, оставил ключи дежурному и чуть не бегом — домой. Утром Насте поклялся страшной клятвой: сегодня — в театр. И вот опять опаздывает… Но завтра воскресенье, и пусть домашние хоть за ноги его к люстре вешают — раньше одиннадцати не проснется…