Антология советского детектива-3. Компиляция. Книги 1-11

— Вы, Гизевиус, возглавите новое министерство внутренних дел, вам и карты в руки, вам искоренять наших противников, и чем быстрее, тем лучше, так что… Руководите арестом Гейдриха и Гиммлера, как считаете нужным.

— Какова судьба моего непосредственного руководителя? — Гизевиус задал вопрос с затаенным страхом. Неужели им не нужен Гесс?

— Думаю, это определит поведение самого Гесса во время событий, — уклончиво заметил Бек. — Насколько мне известно, «старина Руди» не во всем согласен с «обожаемым». Этот момент, безусловно, пойдет нам на пользу, когда придется избавляться от ошибок прежнего руководства и восстанавливать, скажем так, добрососедские отношения с Францией и Великобританией, преследуя нашу главную цель — приобретение восточных территорий путем захвата их у русских.

— Нам прежде всего нужно подготовить армию — вот чем должны заниматься специалисты Генштаба. — оборвал Бека Витцлебен. — Тогда и поговорим о расширении территории.

— Пост канцлера я предлагаю вам, граф, как старшему среди нас, — торжественно проговорил Герделер.

Витцлебен улыбнулся:

— Или как наиболее последовательному? Я предпочел бы роль военного руководителя, это больше соответствует моим наклонностям и умению. Что касается главы правительства, я полагаю, генерал Бек наиболее достоин. И если этот вопрос решен, позвольте перейти к изложению наиболее серьезных аспектов нашего предприятия. Тактические задачи определяются захватом здания рейхсканцелярии и министерства пропаганды. Устранение Гитлера должно служить началом определенной демократизации страны.

— Не слишком ли далеко заходят ваши планы? — язвительно спросил фон Витцлебена Бек. — Я бы осторожнее поступал с политическим режимом, который внес в нашу жизнь немало полезного.

— Этот политический режим убивает многовековую германскую культуру! — запальчиво начал Гизевиус, но тут же осекся под взглядом Герделера. Действительно, понял, не время говорить о запрещенных Гейне или Мендельсоне, понял, не сейчас поднимать тему об эмигрантах Фейхтвангере и Манне.

— Я начинаю выступление в тринадцать часов, то есть за час до истечения ультиматума Бенешу. Войска ждут моего приказа. Офицеры вполне надежны.

Ручка двери кабинета трижды тихо повернулась — это условный знак, который подавал камердинер, когда к дому подъезжала машина с номером, значащимся в секретном списке хозяина.

Дверь широко распахнулась минуты через четыре. Камердинер остался невидимым, и в кабинет вошел улыбающийся адмирал Канарис. Маленький, щуплый, верткий, он танцующей походкой подошел к столу, пробежал глазами приказ об аресте и казни Гитлера, Геринга, Гиммлера и Гейдриха. Усмехнулся. Прочитывая подписи, зорко оглядывал тех, кто их поставил. Взял в руки самопишущее перо, поднес его к листу бумаги и вдруг перевернул в пальцах, надел золотистый колпачок и сунул в карман кителя.

— Господа! Только что решено немедленно созвать конференцию заинтересованных держав — Германии, Великобритании, Франции и Италии.

— Без Чехословакии и СССР?

— А при чем тут Муссолини?

— Поясняю. Позиция Бенеша и Сталина очевидна. Что же касается дуче, он вызвался стать посредником между Чемберленом, Даладье и фюрером. Таким образом, господа, до войны дело в ближайшее время не дойдет, — Канарис опять широко улыбнулся.

— Это многое меняет, — в замешательстве проговорил Герделер.

— Что меняет? — возбужденно спросил за его спиной Витцлебен. Преждевременная война отступила, но…

— А для вас, дорогой Эрвин, у меня есть новость особого рода, — Канарис присел рядом с Витцлебеном. — Когда завтра главы европейских правительств прибудут в Мюнхен, помимо чешской проблемы будет решаться еще одна. Уже по инициативе Чемберлена. Вильсон передал его предложение о заключении англо-германского соглашения на антисоветской основе.

— Если они действительно достигнут такого соглашения, — медленно проговорил фон Витцлебен, — то, разумеется, сейчас я не смогу начать путч. Он будет преждевременным. Не так ли?

Канарис молча пожал ему руку

XXIV

Гитлер нашел подлый внешнеполитический ход — кризис доводить до пика, заставляя весь мир в прямом смысле считать часы и минуты. Так было при вступлении в Рейнскую зону. Так было при захвате Австрии. Так было в дни «майского кризиса». И вот опять: часы, минуты… Сколько их осталось до четырнадцати часов 28 сентября?

Премьер-министр Франции Даладье подсчитал: до истечения срока ультиматума Бенешу, фактически до вторжения вермахта в Чехословакию, осталось пять с половиной часов. Мудр был Шотан, распустивший правительство в такие же тяжкие часы истечения ультиматума перед вторжением Гитлера в Австрию.

В кабинет Даладье заглянул взъерошенный министр внутренних дел Альбер Сарро.

— Мы совершенно не спали, — голос у Сарро был хриплый. — У нас нет противогазов для раздачи парижанам. Я говорил Боннэ, нужно немедленно раздобыть миллион противогазов в Англии. У них есть, я знаю. Ответа из Лондона нет?