Антология советского детектива-32. Компиляция. Книги 1-20

— Я и сам уже несколько раз говорил: Саррафзаде, будь человеком, не стучи так, не поднимай грохот, с тобой невозможно спокойно играть — голова трещит… Но у него это как болезнь: не может играть, не стуча.

— Оба вы одинаковы, — с презрением сказал Кямилов и потряс рукой, показывая два поднятых вверх пальца… — Вы как неразлучные сестры. Только один из вас смахивает на юную красавицу, а другой на сморщенную старую деву…

Лицо Муртузова, и без того похожее на печеное яблоко, еще больше сморщилось.

Они вместе вышли ив кабинета Кямилова. Всю дорогу Муртузов негромко охал, вздыхал, не решаясь вымолвить слова. Они уже подходили к райкому, когда Муртузов остановился и заискивающе улыбнулся:

— Я должен вернуться… Но… вот о чем я хотел поговорить, — тихо и несмело произнес он. — Всего несколько слов…

Кямилов остановился.

— Несколько слов Муртуза Муртузова! Несколько слов! Ты и так надоел нам своей болтовней, пустоголовый нардист. Тебя надо было назначить не следователем, а бесплатным руководителем кружка нардистов. — Кямилов, довольный своей остротой, засмеялся, но Муртузову было не до шуток.

— Метко, очень метко сказано, — поспешил он согласиться. — Вы недовольны мною. Но что из того? Во всех отношениях вы выше меня и имеете полное право высказать свое мнение. Но все же я прошу вас, не говорите, что я вам передал наш разговор с прокурором об этом Саламатове. Это очень важно, товарищ Кямилов, важно для будущего. Нехорошо, если с самого начала мы испортим с ним отношения. Он не должен сомневаться во мне. Его доверие нам очень нужно. Это принесет нам огромную пользу.

Кямилов слегка отодвинул своей большой ладонью следователя, пытавшегося заглянуть ему в глаза в преграждавшего дорогу.

— Ладно, ладно. Не учи меня азбуке, грамотей. Ступай и не забудь завтра же привести лошадь. Не то заставлю твоего отца — хитрую лисицу — встать из могилы да так пихну его на тебя, что только хвост мелькнет над землей…

Муртузов сделал вид, что шуточка Кямилова ему понравилась. Заискивающая улыбка не сходила с его лица.

— Ради вас, товарищ Кямилов, я жизнь готов отдать, а не то, что лошадь вернуть, — сказал он, облизывая языком мясистые губы.

— Ну ладно, не путайся под ногами.

— Есть, товарищ Кямилов. Как будто мы не понимаем, что существуем только вашей тенью. Вся надежда на вас…

— Эх ты, лисица, сын лисицы. Ну, довольно, замолчи.

— Баш усте! Я только думал, может быть…

— Сдай лошадь, — категорически сказал Кямилов. — Все. Не то вынесу такое решение о твоем самоуправстве, что заплачешь…

Муртузоз проворно отбежал на два шага назад, остановился, согнул шею и сделал жест, как будто рубит мечом свою голову:

— Пожалей сироту, товарищ Кямилов.

Кямилов грубо отстранил Муртузова.

— Ладно, отвяжись.

— Я хочу только сказать, что можно одним неосторожным поступком погубить все.

— Не учи меня, ради аллаха.

17

Кямилов отворил дверь с таким грохотом, что инструктор, работавший за столом, и человек в калошах, дремавший в углу, вздрогнули. Человек в калошах даже вскочил на ноги. Но Кямилов не обратил на него никакого внимания. Пыхтя и сопя, изображая на лице величайшее негодование, вошел он в кабинет Вахидова, поспешно, вскользь поздоровался, схватил стул, сел бок о бок с секретарем и начал раскручивать свернутые в трубку бумаги.

— Безобразие! — начал он возмущенно. — Главмаслопром не посылает тару под масло. Во что же его собирать? В мои ладони? А отправлять как? А Главмаслопром только шлет телеграммы. Сидят над ними, сами ничего не делают, только страхуют себя. Каждую телеграмму приходится делить на пять частей: копия исполкому, копия в артель, копия туда, копия сюда… Вы только посмотрите!

И Кямилов разложил на столе телеграмму, расправил ее и прихлопнул ладонью запнувшийся угол.

— Ловкие какие. Как будто я должен изготовлять на месте бочки для масла. Из чего? Из собственной шкуры?

Секретарь райкома с трудом остановил распалившегося Кямилова и познакомил его с Мехманом.

— Наш молодой прокурор.

Мехман вежливо поклонился. Мягкие пальцы Кямилова на мгновение прилипли к его ладони, словно тесто. Проявляя полное равнодушие к новому прокурору, Кямилов продолжал, как будто они были в кабинете вдвоем с Вахидовым: