Антология советского детектива-34. Компиляция. Книги 1-20

Они были уже на террасе, когда, приближаясь, завыли две сирены милицейская и скорой помощи. Тут же на террасу выскочил подполковник Махов в белом смокинге.

— Что там, Леонид? — спросил Смирнов. Махов заметил, наконец, своего бывшего начальника, заметил и бывшего подчиненного. Извлек из особого кармашка где–то в поле смокинга (чтобы не деформировать силуэт) "Житан", зажигалку и, закурив, ответил спокойненько:

— Самострел в сортире.

— Самоубийство? — постарался уточнить Смирнов.

— Вполне возможно. Но надо как следует посмотреть, — и, переключаясь, жестко отдал инструкции выскочившим из милицейской "Волги" четверым в штатском: — Сортир в полуподвале первого крыла. Есть возможность кое–что подсобрать. Я был там первым и поставил охрану из местных. Действуйте, действуйте!

Четверо (мент, следователь и два эксперта) помчались в сортир правого крыла. Медики из "Рафика", неторопясь, готовили носилки.

— Кто? — опять спросил Смирнов.

— А черт его знает! — уже злобно ответил Махов: мешали самым дорогим затяжкам после встряски. — Он весь в кровище, а я все–таки на праздник приоделся. Сейчас ребятки по карманам пошарят, и узнаем.

— В рот? — предположил Смирнов.

— Угу, — подтвердил Махов.

— Машинка?

— По–моему, "Магнум". Эксперты уточнят, но, скорее всего, не ошибаюсь.

— Серьезный инструмент. Откуда он у человека, пришедшего повеселиться и выпить в культурный центр обездоленных детей?

— Чего не знаю, того не знаю, — Махов совершенно не аристократично щелчком отправил чинарик "Житана" в дальние кусты. — А вы, Александр Иванович, по какой причине оказались в культурном центре для обездоленных детей?

— Мы вот с Жорой хотим Ивана Курдюмова схватить. Не видал здесь такого?

— Может и видал. А кто он?

Махов смотрел на Смирнова тухлым глазом, Смирнов смотрел на Махова тухлым глазом, а Сырцов, стоя чуть с сторонке, слушал, как в большом зале мощный бас с шаляпинскими интонациями рассказывал:

"Жили двенадцать разбойников, жил кудеяр–атаман.

Много разбойников пролил крови честных христиан."

Про смерть в сортире знали только те, кому положено знать. Они и суетились. Участники презентации продолжали делать свое благородное дело: пить вино, мило беседовать, незаметно обжиматься и, естественно, слушать хорошую музыку.

Подошел мент из бригады и сказал Махову:

— Похоже, это не наш, начальник.

— Это почему?

— Работник Министерства иностранных дел. И дипкурьер к тому же.

— Совершеннейший гебистский клиент, — решил Махов. — Звони им, Гриша.

— Фамилия его как? — поспешил без надежды спросить Смирнов.

— Савкин. Геннадий Иванович, — автоматически ответил мент и пошел искать телефон. Махов, окончательно расслабившись, закурил вторично.

— Везет тебе в последнее время, Леня, — сказал Смирнов.

— Стараюсь.

— Это не ты, это кто–то старается.

— Так кто же старается? — ощетинился вдруг Махов.

— Судьба, — объяснил Смирнов. — Везенье — это судьба.

— Пойдемте отсюда, Александр Иванович, — подал голос Сырцов.

33

С презентации вернулись очень поздно. Имевшая успех Алуся насосалась там у детишек прилично. Без разуменья и соразмерности рухнув на тахту, она отшибла задницу, обиделась неизвестно на кого и решила плачуще:

— Все! Постель стелить не буду! Будем спать, как на вокзале!

И, действительно, завалилась на тахту, не снимая меховой жакетки и декольтированного платья. Только туфлями выстрелила по разным углам. Злой, как бес, Кузьминский направился на кухню. В связи с водительскими обязанностями он был трезв, как Егор Лигачев, и намерен сиюминутно ликвидировать какое–либо свое сходство с одним из лидеров бывшей когда–то КПСС.

— Витька, телефон принеси! — прокричала из комнаты Алуся. — Мне с Лариской срочно поговорить надо.

— Третий час уже! — для порядка проворчал Виктор, вырвал штекер и перенес аппарат из кухни к алуськиной тахте. — Очень хочется услышать как ты хороша была сегодня, да?

— Пошел вон! — капризно распорядилась она и поставила телефонный аппарат себе на живот. Для удобства.

Кузьминский на кухне, на всякий случай, прицепил наушник и включил его в сеть. Пока готовил выпить–закусить с интересом слушал сплетни, интонацию сплетни, стиль сегодняшней сплетни. Авось для дела пригодится.

Порезал свежих огурчиков и тут же посолил. Огурчики сразу дали направляющий дух. Дух этот торопил сделать основное, и Кузьминский, вынув бутылку "Смирнофф" из холодильника, налил в старинную двадцатиграммовую стопку до краев. Под благоухающую дольку огурца, под животворящий вкус черняшки, а ну ее, всю до дна!

"Кузьминский–то у тебя?" Это Лариска. "У меня, где же ему быть." Это Алуська. "Он в принципе ничего, но какой–то грубый, неинтеллигентный. Ты поработай над ним. Ну, пока, курочка–ряба."

Дамы одновременно положили трубки. Алуся громко сообщила из комнаты:

— Лариса считает, что ты — ничего, только какой–то грубый, неинтеллигентный!

— Я уже давно обнаружил одну закономерность, — спрятав наушники в карман, Кузьминский, подготавливая незаметное приближение алкогольного кайфа, был непрочь и побеседовать. — Чем дурее баба, тем неинтеллигентным кажусь я ей.