Антология советского детектива-39. Компиляция. Книги 1-11

Осенний ветер стрясал с тяжелых туч частые мелкие капли. Вперемежку со слезами они катились по в одночасье поблекшему лицу Марты. На кладбище как упала на колени у могилы, так поднялась только в сумерках, хотя подруги все время просили, умоляли, чтобы шла домой: «Застудишься». У нее и правда началось воспаление легких. Надеялась: пройдет — и липовым цветом, майским медом выгоняла простуду, но все же довелось лечь в больницу, «У вас будет ребенок», — сказала молоденькая врачиха, почти ровесница Марты...

И вот Марта с маленькой Романой в кабинете Натальи Филипповны.

— Скажите, Марта, какого числа вы родили дочку?

— Разве Борис не знает?

— Хочу услышать от матери.

— Седьмого марта. — Прижала Роману к груди, а детские глазенки перескочили на отца.

— Вчера вы отмечали какой-то праздник?

Задумалась, будто вспоминая. Прошедший вечер и правда можно было считать праздником — нежданно в Нетесов приехал Борис. Марта уже спала. На стук открыла дверь. Он, стараясь не шуметь — Романа спит, — подошел к столу. Разговор не клеился. «Как живешь, Марта?» — «Что тебе до этого». — «Почему ты так говоришь?» — «От великого счастья и радости: тебя увидела». — «Не шути так».

Он сел и продолжал: «Я, Марточка, решил с тобой законно расписаться. Давай поженимся. Хочешь, переедем в Синевец, а нет — сюда к тебе переберусь. Романа же наша: твоя и моя. Я не забываю и не забуду...»

О, сколько Борис наговорил! На год хватило бы. У Марты на сердце становилось то сладко, то горько. Чувство стыда и обиды, боязнь нового обмана растравляли боль. Может, и правда Борис пришел с добрыми намерениями, но Марта не верила. И теперь с раздражением ответила:

— Не было у нас никакого праздника.

— И цветов Борис не приносил?

— Каких цветов?

В кабинете щелкнул динамик. Кушнирчук нажала кнопку.

— Слушаю... Сейчас иду, товарищ майор.

У дверей оглянулась.

— Думаю, не подеретесь до моего возвращения.

Старший лейтенант не боялась, что свидетель Марта Сливка и подозреваемый в совершении преступления Борис Бысыкало сговорятся и будут давать неправдивые показания. Для сговора у них было достаточно времени в Нетесове. Да и в кабинете начальника Наталья Филипповна имела возможность слышать их разговор — селектор остался включенным.

Они не разговаривали. Марта задумчиво хмурилась. Романа играла с куклой, и казалось, вот-вот доверчиво протянет ручонки к Борису. Для нее не существует «чужих» людей: каждый вечер сельские хлопцы и девчата приходят к Марте, играют с Романой, ласкают ее, и она с радостью тянется к любому. Дочка Марте не помеха. Колхозный слесарь Назаренко, добрый, душевный толстяк, сам приходил и через знакомых передавал: «Готов стать Романе отцом». Марта не сказала ни «да», ни «нет». И на Борисово предложение: «Давай поженимся» — тоже промолчала.

Теперь в душе Бориса как бы звучали два противоборствующих голоса: один призывал к решительным действиям, другой — к осторожности, холодному разуму. Бысыкало не знал, чему же отдать предпочтение, а молчал.

Марта на него не смотрела. Раздумывала, зачем же вызвала ее Наталья Филипповна, зачем оставила их одних? Чтоб поговорили? Она уже сыта разговорами. Взглянула на Бориса и отвернулась. Что, на нем свет клином сошелся? Вон Назаренко каждый день заглядывает в сувенирный цех: «Не поломался ли станок?» Марта вышивает золотое солнце и красную калину, мережит воротнички и фартучки для кукол, которые заказывает какая-то зарубежная фирма. Находит еще время петь в молодежном сельском хоре. Ее, соловушку, никто в Нетесове перепеть не может.

И не только Назаренко засматривается на тоненькую, ладную Марту. Но она никого, кроме Бориса, не знала. Он приходил в ее сны, хотя старалась забыть. Не ждала его. И в мыслях не было, что явится вдруг среди ночи. Заявился. А потом пришел капитан Крыило и забрал Бориса. Марте показалось, отобрали у нее затаившуюся надежду.

Вошла Наталья Филипповна, села за стол.

— Так вот, Борис, дочка родилась седьмого марта, а вы ходили вчера отмечать именины. Как это случилось?

— Я перепутал.

— Возможно. Но цветы вы не подарили Романе, бросили их во дворе восьмого дома на Летней улице. Почему?

— Я хотел отвезти, но забыл на автобусной остановке, — выпалил Борис. — Наверное, кто-то подобрал...

— Цветы он не приносил, но сам был у меня, — заступилась Марта. — Вы это знаете. А мне бы хотелось узнать, в чем подозревают Бориса, что он натворил?

Старший лейтенант ждала этого вопроса от Бысыкало.

«Он-то знает, в чем подозревается, потому и не спрашивает. К Марте поехал, чтобы запутать следы. Не удастся».

Предложила Марте подписать протокол, посоветовала погулять по городу, накормить Роману и прийти через часок.

— Букет, Борис, найден на месте преступления, — сказала терпеливо Кушнирчук, — и это послужило основанием подозревать вас в нападении на Балагура.

— Говорю: забыл цветы. Туда их мог отнести кто угодно.

Губы Бориса искривила усмешка.

— Знакомство с Ириной Лукашук отрицаете?

Косо глянул на следователя.

— Я уже сказал. Не знаю такой.