Антология советского детектива-4

Нейхольд изъявил желание купить у него новую картину. Казанский уже входил во вкус своей славы на Западе, за картину он заломил несуразную сумму. Нейхольд замялся, объяснил «сомнения»: что на эту сумму он должен обменять доллары в банке. Если бы Казанский согласился взять долларами, ему, Ней–хольду, было бы легче.

Сделка была для Казанского фантастически выгодной. Он взял доллары, и этим нарушил закон о валютных операциях.

К тому времени через Нейхольда в одном из выставочных залов Европы появились картины Казанского. Как всегда в таких случаях, на стенде, где они демонстрировались, висела табличка с надписью, что картины выставлены без ведома и согласия автора.

В нескольких эмигрантских газетках художника похвалили, пролили слезу над Россией церквей и церквушек. Восторженные рецензии были переданы по радиостанции «Свобода». Нейхольд любезно сообщил Казанскому, когда слушать эти передачи.

Исподволь начались разговоры о туристской поездке Казанского в Европу. Там, дескать, и доллары могли бы пригодиться. Но доллары Казанский продал по пять рублей за один. Он купил «Москвича».

Нейхольд, как нарочно, интереса к его картинам больше не проявлял. Казанский намекнул ему, что они могли бы повторить комбинацию. Нейхольд пожаловался, что терпит затруднения с деньгами… Но вот его друзья, люди очень богатые, хотели бы приобрести старинную икону… Хорошую икону, работу настоящих мастеров иконописи. Нашлась икона в коллекции Казанского. Сделка состоялась через Нейхольда. Казанский опять сбыл доллары. Еще икона. Еще и еще…

Нейхольд сделал заказ сразу на несколько икон, но поставил условие, чтобы все они были в серебряных окладах. Где их взять? Помогли борода и усы. Пошел по деревням. Представлялся старикам и старухам попом, на грудь повесил серебряный крест и пришептывал, что собирает иконы для вновь открытой церкви. Старушки принесли иконы…

Казанский передавал их каждый раз в разных местах. Клал икону в портфель, брал такси. Ехал обусловленным маршрутом. Нейхольд поднимал руку. Казанский разрешал водителю прихватить пассажира. В машину Нейхольд садился точно с таким же портфелем, как и у Казанского. В машине менялись портфелями и расходились.

Сделал Нейхольд и особый заказ. Попросил для очень богатого человека, для миллионера, икону пятнадцатого или шестнадцатого века, из круга больших мастеров. Казанский объяснил, что такого рода иконы большая редкость, что за ними снаряжаются экспедиции. Нейхольд намекал, что за ценой не постоит. Обижался, уверял, что ему очень, очень нужно для личной карьеры. Где–то проскользнула даже подсказка… человек этот не специалист… А Казанский мастер в реставрации…

Казанский понял, хотя прямо ничего и не было сказано. Он нашел действительно очень старую доску, изображение на которой было окончательно утрачено. Остальное ему было знакомо.

С одной из старых и тоже утраченных икон он снял поволоку. Наклеил на доску. Изготовил левкас и выбрал сюжет.

В XVI веке во времена Грозного были распространены иконы с изображением Иоанна Крестителя, считалось, что Иоанн Креститель Предтеча святой покровитель Иоанна IV. В музее древнерусского искусства имени Андрея Рублева выставлена икона Иоанна Предтечи — Ангел пустыни, довольно простая по сюжету. Ее Казанский взял за образец, лишь значительно уменьшив размеры. Он скопировал краски, расчертил их крокилюрами, затемнил олифой. Затем положил еще один слой левкаса. На следующем слое написал другой сюжет, затемнил и это изображение. Затем прорисовал его второй раз, выдав этот слой за поновление. Закрыл все копотью… И так он нанес восемь слоев. А затем все восемь слоев приоткрыл в нескольких уголках. Дал иконе отлежаться, чтобы погасли запахи красок, чтобы все подсохло, и показал Нейхольду. Нейхольд пришел в восторг и обещал прийти со своим клиентом.

Изобразить из себя миллионера Эдвардсу не составило труда. Он осмотрел мастерскую, картины Казанского, иконы. Восторгов не выражал, по был весь нетерпение… Нетерпение, конечно, было наигранным.

Казанский, в душе все же робея, положил на стол свою подделку.

— О–о–о! — воскликнул Эдвардс и посмотрел выразительно на Нейхольда. Нейхольд на немой вопрос ответил легким кивком головы.

Эдвардс лениво опустил руку в боковой карман и извлек оттуда бумажник, вытащил из бумажника пачку стодолларовых купюр и небрежно бросил ее на стол.

Нейхольд подвинул пачку Казанскому.

— Здесь тысяча долларов, господин Казанский! — сказал он. — Мой друг просит вас написать ему точное название сюжета иконы, обозначить школу и время исполнения… Желательно также знать ее происхождение…

Казанский записал: «Иоанн Предтеча, Ангел пустыни. XVI век. Вывезена из Каргополя Архангельской области. Предположительно новгородская школа».

Протянул записку Нейхольду. Тот внимательно ее прочел, что–то сказал по–английски своему другу. Тот удовлетворенно кивнул головой. Сделка состоялась.

Казанский не отказал себе в удовольствии небрежно, не считая, бросить доллары в ящик стола.

Столь же небрежно он предложил:

— Коньяк? Виски? Джин?

Налили коньяк.

Казанский оживился. Начал пояснять: