Антология советского детектива-4

— Через два часа мы вернемся к нашим баранам, — сказал Эрлих и отправил меня в подвал, откуда извлек с нордическим педантизмом именно через два часа, ни минутой позже.

— Сейчас вас побреют и оденут, Птижан, — сказал Эрлих, нервно поправляя очки. — Я не хотел бы вести беседу здесь. Мне разрешено совершить с вами прогулку. Куда бы вы хотели поехать? В Венсен?

— Все равно.

Эрлих сам правил «мерседесом»; нас не сопровождали. Я не рассчитывал на подобную снисходительность и спросил Эрлиха: к чему бы это?

— С такой рукой не убежишь, — сказал Эрлих и любезно улыбнулся. — И вам не справиться со мной. Если же вы начнете выкидывать кунштюки, я пристрелю вас, как это ни прискорбно.

— А Варбург?

— Что Варбург? Молчащие агенты противника не представляют для него цены.

На окраине Венсена, к югу от дворца, Эрлих въехал в лес и остановил машину. Достал портсигар и, пересчитав сигареты протянул мне одну.

— Коньяк был бы уместней, — оказал я.

— Будет и коньяк, — заверил Эрлих серьезно. — Ну выкладывайте.

Я повторил ему предложение — слово в слово.

— Слишком сложно! — ответил Эрлих, подумав. — Варбург с меня шкуру спустит, если разберется в подоплеке.

— Дело ваше. Но другого предложения не будет.

— А что выиграю я?

— Слушайте, Эрлих! Вы же сами хотели начистоту? Извольте… Вы умны и понимаете, что конец рейха — вопрос времени. Или я наивный чудак, плохо угадывающий смысл притчи, или вам нужен полис. Так?… Вы смелы, но осторожны, Эрлих. Хотите скажу, как я это угадал?

— Ну?

— Шрамы. Бурш без шрамов на лице — это нонсенс. Бурш-юрист — нонсенс вдвойне. В университетах Германии юристы известны как самые отчаянные забияки после медиков.

— Допустим…

— Полис для вас в моих руках, так же как мой — в ваших. Я предлагаю союз. Прочный и взаимовыгодный.

— Проще будет, если вы назовете ваших людей, и мы, повременив, возьмем их, так сказать, перманентно. Вам я устрою побег — мнимый, разумеется, — вы доживете до конца в ореоле славы. Аресты же отнесут на счет того, кто станет первым в вашем списке. Я сам составлю документы.

Дверца была распахнута; я сорвал былинку и растер ее в пальцах, печальный запах травы прилип к коже… Запах родной земли Одиссея.

— Ну нет! — сказал я. — К тому дню, когда вы возьмете третьего или пятого, Лондон получит сто шифровок с предостережением: Птижан предает. Соглашайтесь, Эрлих… Или нет? Впрочем, мне плевать. Подвалом с крюками вы меня не напугаете.

— Пожалуй…

— За чем же остановка? Мне надоело повторяться, но для вас я готов и сто раз подряд растолковывать идею. Слушайте! Вы выпускаете меня, и я работаю под вашим контролем. Для виду я сообщаю Лондону, что сумел завербовать крупного гестаповца, пекущегося о своем будущем после войны. Мотив вербовки таков, что ему поверят. После высадки многие немцы покрупнее вас чином дорого дали бы за гарантии с нашей стороны. Получив согласие, я использую вас как источник. Вы даете хорошую дезинформацию и иногда подлинные данные, чтобы мой босс не переполошился. Затем я осторожно ввожу вас в в игру, замыкаю связи и даю возможность гестапо убрать всех, кем оно интересуется. Провалы мы спишем на промахи в конспирации и организационные издержки. Варбургу не обязательно знать, что ваше сотрудничество со мной будет так сказать двойным, как и мое с вами. Для него автором комбинации будете вы, а целью ее — проникновение в резидентуру Птижана и разгром ее, когда вся организация будет «накрыта шляпой».

Эрлих расстегнул пиджак. Булавка в галстуке радужно засветилась под солнцем. После того дня, когда Витцлебен и его коллеги чуть не свернули шею фюреру, а Штюльпнагель арестовал парижских гестаповцев, Эрлих в первый раз предстал предо мной в штатском. Двое суток Огюста Птижана не спускали в подвал и не поднимали на допросы, если не считать получасовых вызовов по чисто формальным поводам — все те же Марракеш, путь из Мадрида в Барселону и из Барселоны в Mapсель… Если я правильно истолковал этот прозрачный намек Эрлих выжидал, когда Птижан наконец среагирует на притчу! Я томил его сорок восемь часов — вполне достаточно чтобы набить себе цену.

— План неплох, — сказал Эрлих и резко притянул меня к себе. — Все на месте, если это Лондон! Где гарантии, что именно Лондон, а не Москва? Или деголлевцы? С ними я не веду переговоров.

— Слишком мелко?

— Не то. Французы — побежденная нация. Они будут мстить.

— Я дам гарантии, — сказал я, не меняя позы. — Придумайте фразу и назначьте день, когда вы хотели услышать ее по Би-Би-Си.