Антология советского детектива-4

На улице ранец точно припечатывает меня к тротуару. Я мусолю сигарету, и хорошее настроение покидает меня. Как ни грустно, именно Магда, а не гестапо или Цоллер нанесла мне удар. Почему она промолчала, Магда?

Я двигаюсь вместе с толпой сам с собой наедине… Дома — с друзьями, в Париже — с Люком, везде мне было с кем поговорить более или менее откровенно. А здесь? Навряд ли сыщется в Берлине человек, более одинокий, нежели Франц Леман. Вот он и беседует с собой, не забывая одновременно поглядывать по сторонам, чтобы не налететь на прохожего или фонарный столб.

“Что искал Цоллер?” — говорю я себе.

И отвечаю: “Ничего конкретного. Просто проверял на всякий случай. Да и не он сам был здесь; скорее, прислал человечка”.

“А если нет? Что, если…”

“Тогда, старина, ты бы уже сидел в гестапо”.

“Допустим. Но не пора ли бить отбой? Связи нет, и Варбурга ты не нашел. Когда ты до него доберешься? И доберешься ли?”

“Стоп!” — говорю я благоразумному Францу Леману и лишаю себя собеседника. Этак можно бог знает до чего доболтаться! И, кстати, что это за диалоги тет-а-тет с собственным “я”? Не самый ли прямой путь ты избираешь, старина, для превращения из оптимиста в мизантропа?

Я засовываю руку в карман и нащупываю в нем обрывки конверта. Сегодня ночью я выудил его из мусорной корзины фон Арвида. Хороший предлог, чтобы нанести визит советнику Цоллеру и подогреть его интерес к своей особе. А заодно и двинуть с точки замерзания некое дело, в котором господину советнику отводится известная роль… Позвонить или подождать?

Ничего не решив, я достаю сигарету и закуриваю. Вместе со смятой пачкой под руку подворачивается десятипфенниговик. Не монетку же в самом деле бросать — “марка” или “пусто”?

Я иду… Или нет. СС-гауптшарфюрер запаса Франц Леман вышагивает по берлинским улицам. Плечи расправлены, голова как на палке. Прохожие обтекают его, угадывая под штатским пальто одного из тех, кому фюрер предрек повелевать миром. То обстоятельство, что на Висле и Одере германские войска, спрямляя линию фронта, эластично сокращают оборону, нисколько не обескураживает Франца Лемана, беспредельно верящего в гений фюрера. Айн, цвай!.. Как должен поступить Леман — доверенное лицо господина советника Цоллера?

Да, айн, цвай… айн, цвай, а что же дальше?

6

История Мальбрука, собравшегося в поход, и там мирандо, мирандо, мирандо, пользуется во всем мире печальной популярностью. Фельдмаршал, как известно, попал в пикантное положение, очень схожее с тем, в каком нахожусь я сам.

Клочки конверта, лежащие перед Цоллером, словно белые знамена разбитых войск, и вряд ли мне удастся собрать армию для новой битвы.

— Что ж ты запнулся, сынок? — говорит Цоллер и удобно складывает на столе мощные руки. — Продолжай, я слушаю тебя. Значит, ты нашел конверт и вспомнил бригаденфюрера? А почему его? Мало ли имен, начинающихся на “вар”?

— Это точно, — говорю я.

— Ну, ну, не валяй дурака! Или ты предпочитаешь для начала посидеть в камере? У нас в подвале очень чистый воздух, способствующий освежению мысли.

— Я ничего не утверждаю, — говорю я и разминаю сигарету. — Но при чем здесь камера? Я и рейхсфюреру СС выложу то же самое, и никто не упрекнет меня за это. Долг члена партии…

Цоллер предостерегающе машет рукой.

— Помолчи, сынок! И не надо мне угрожать. Мы с тобой делаем общее дело, но это не означает, что я все приму на веру. Сначала ты должен доказать кое-что, и лишь тогда я буду на твоей стороне. Такие уж в гестапо правила, сынок!

Я не хуже Цоллера знаком с правилами гестапо и именно потому после колебаний рискнул проявить инициативу и напроситься на свидание. Клочки конверта с фамилией отправителя, начинающейся на “вар”, были моими полками, посланными в наступление.

На первых порах Цоллер, выслушав рассказ о Варбурге, равнодушно заметил, что было бы полезнее, если б я занимался фон Арвидом, а не лез в гестапо с баснями. При этом он собрался было смахнуть обрывки в корзину, но помедлил и, выбрав один из них, наморщил лоб. Складки — предвестники лавины — тяжело нависли над бровями.

И все-таки даже тогда я не был уверен, что Цоллер “готов”. Отправляясь в гестапо, я взвесил, что мог, но фактов у меня было маловато, а догадки нисколько их не заменяли. Бесспорным казалось одно: Цоллер из чиновников старой закваски, начавший карьеру до 1933 года. Причем карьеру не слишком-то удачную. В его возрасте полагалось быть оберштурмбанфюрером и сидеть в центральном аппарате. Но, может быть, Цоллер из категории служак, начисто лишенных воображения и честолюбия? Такие обычно тянут лямку до пенсии, и стремления их не идут дальше покупки клочка земли в Целлендорфе. Неординарная комбинация, проводимая против фон Арвида, может оказаться единичной счастливой находкой советника, не более… Но если и так, то и тогда что я терял со своим рассказом о Варбурге?

Сейчас Цоллер живо напоминает мне старого бульдога, размышляющего, вцепиться ли ему в здоровенную кость. С одной стороны, соблазн велик; с другой — и зубы уже не те и помойки по задним дворам полны объедков.