Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20 (СИ)

— Ну что вы, — перебил майор. — Директор магазина из Львова или Ужгорода. Денежный человек в отпуске, который не прочь купить две-три сотни долларов.

— Ладно, — одобрил следователь, — вам коммерческих способностей не занимать. Ютковской я сам займусь.

— Зозуля свяжет вас с заведующим парикмахерской. Хороший парень и обещал помочь.

— Звоните из Одессы. Завтра.

— Договорились.

Хаблак положил трубку и пошел к Каштанову.

В Одессе шел холодный осенний дождь. Старший лейтенант Волошин, встретивший майора в аэропорту, объяснил: только вчера подул бора, холодный северный ветер, налетающий на Черное море через Новороссийск, более паскудного ветра одесситы не знают, он раскачивает море до двенадцати баллов и заставляет теплолюбивых жителей южного города надевать чуть ли не зимние пальто.

Хаблак критически осмотрел свой плащ «на рыбьем меху», модный светлый плащ с погончиками и разными никелированными украшениями, который и полагается носить львовскому деятелю торговли, но Волошин успокоил его: мол, зимние пальто — гипербола, и никто в Одессе, — он имеет в виду только настоящих одесситов, — не позволит себе в октябре появиться на Дерибасовской в шубе. Тем более что все уверены: бора скоро утихнет и снова на синем одесском небе засияет жаркое солнце. Он так и сказал: на синем одесском небе, и майор понял, что имеет дело с коренным одесситом. Это устраивало Хаблака — он хотя и бывал в славном причерноморском городе, однако знал его плохо и надеялся на помощь старшего лейтенанта.

Волошин сообщил, что номер в гостинице «Моряк» забронирован. Звонили туда, как и полагается, из горторготдела, значит, там все будут знать, что майор — какая-то шишка из мира торговли; тылы у него обеспечены, остальное зависит от него, а если понадобится помощь — вот номер телефона, к тому же, с восьми до десяти вечера он на всякий случай будет сидеть в баре...

Просторный стеклянный холл гостиницы поразил майора своей холодной официальностью. Холодно здесь было и в прямом смысле слова — топить еще не начали, а проклятый бора выдувал тепло и так стучал стеклянными дверями, что Хаблак удивился, как они еще не разбились.

Майор внимательно огляделся вокруг. Прямо из вестибюля ведет крутая лестница, как и полагается, покрытая ковровой дорожкой. Слева коридор — там, если верить табличкам, парикмахерская и еще какие-то хозяйственные помещения. В холл выходила и стеклянная дверь бара, еще запертая, — бар открывался в двенадцать. Хаблак взглянул на часы: минут через сорок пять он увидит Макогона, человека с хрящеватыми ушами и большим морщинистым лбом.

Номер оказался небольшим, но уютным и, к его удивлению, не холодным, видно, бора еще не успел выстудить его.

Майор не спеша разложил вещи, у него наконец было вдоволь времени, это случалось довольно редко, и он наслаждался медленным течением минут. В Киеве они летели, спешили, обгоняли друг друга, вместе с ними торопился и он, все время боясь не успеть, а тут минуты как бы остановились. Теперь Хаблак должен был подгонять их, однако не делал этого, потому что знал: возможно, скоро они опять полетят с невероятной скоростью и он, как всегда, не будет поспевать за ними.

Майор завязал полосатый польский галстук и надел черный кожаный пиджак. Этот пиджак с огромным трудом достала для него Марина, а он носил его небрежно, будто и не было этого труда, будто он всю жизнь носил только модную и дорогую одежду. Вспомнил свой, кажется, совсем еще недавний студенческий убогий костюмчик. Он ходил с ребятами разгружать вагоны и приобрел самый дешевый костюм, но и теперь он кажется ему роскошным — серый с блеском, шерстью там и не пахло, даже полушерстью, чистая синтетика, а как смотрели на Сергея девчата на вечере в общежитии — модный и немножко гордый, а может, эта гордость шла от застенчивости и смущения: все же роскошный костюм сковывал его движения.

А сейчас он носит черный кожаный пиджак как настоящий пижон, как человек, пресыщенный жизнью и смотрящий на эту жизнь с высоты своего промтоварного величия.

В баре было уже занято несколько столиков: у стойки сидели трое мужчин неопределенного возраста в твидовых пиджаках, один в замшевой куртке, две размалеванные девицы тянули через соломинки коктейли в углу и пожилая женщина, наверное работница гостиницы, торопливо пила кофе. Бармен стоял за стойкой в белой, аккуратно выглаженной куртке с черной «бабочкой». У него действительно был высокий лоб, и, если бы не приплюснутый нос и глубоко сидящие глаза, смахивал бы на профессора. Он скользнул по Хаблаку равнодушным взглядом, но глаза у него были цепкие, и майор понял, что Макогон запомнил его.

Хаблак заказал рюмку коньяка и черный кофе, занял свободный столик между стойкой и компанией в твидовых пиджаках.

Компания за соседним столиком, видно, хорошо знала бармена, потому что мужчина в замшевой куртке помахал рукой и крикнул:

— Гоша!

Он показал три пальца, и Макогон сразу принес им три рюмки коньяка, приветливо улыбнулся, перебросился с ними несколькими словами и понес грязную посуду за стойку.